Записки натуралиста
Шрифт:
– Елена Генриховна, Васе просто необходимо ружье купить,– обратился я к матери Васи, встретив ее как-то на улице.– Парень ведь мечтает стать настоящим охотником, а ружья нет.
– По-вашему, значит, нужно купить? Признаться, я об этом сама думала. Купить, что ли? Пускай охотится. И в то же время страшно как-то ружье в руки давать – мальчишка ведь, в голове ветер.
– Вот поэтому и нужно именно сейчас купить. Пусть смолоду научится с ружьем обращаться и не смотреть на него как на игрушку. Тогда ружье совсем не страшной
– Что же, Евгений Павлович, давайте купим. Вы уж помогите мне в этом деле, а то я в ружьях ничего не понимаю, да и Васе, пожалуйста, внушите, что с ружьем надо быть осторожным.
Одним словом, мой совет купить мальчугану ружье был принят. Через несколько дней я собирался съездить в Москву и обещал Елене Генриховне выбрать и привезти для Васи ружье.
– Ну, гражданин охотник,– обратился я к нему на одном из привалов. Мы загнали лодку в чащу затопленного мелколесья и решили здесь позавтракать.-Так, вот, гражданин охотник, у тебя скоро собственное охотничье ружье будет. Твоя мать деньги на ружье дала, я его в Москве покупать буду.
В тот же миг Вася кинулся мне на шею с такой силой, что я едва удержался в легкой лодчонке.
– Смотри только, если ружье хоть один раз у тебя случайно выстрелит или я увижу, что ты в кого-нибудь целишься, хотя бы в курицу или собаку, не увидишь больше своего ружья никогда. Сам возьму и заброшу его в воду. Запомни это…
С этого дня Вася бродил, как в тумане. Деликатный мальчишка не решался спросить меня о дне выезда, но, видимо, ждал этого момента, как небесной манны. И когда, наконец, я уехал, он часто бегал на пристань и встречал все пароходы, привозившие людей из Рыбинска и Весьегонска.
А я тем временем закончил дела в Москве и, выбрав для Васи дешевенькую, но добротную одностволочку, выехал в заповедник не совсем обычным путем, то есть не поездом и затем пароходом, а на попутной машине. Она довезла меня до деревеньки Противье, расположенной на берегу залива, как раз против пристани заповедника.
Издали я видел, как пришел сначала один пароход с юга, потом подошел и отчалил другой из Весьегонска, а я сидел на вещах в Противье и ждал попутной лодки. Потом минут сорок езды по беспокойной свинцовой воде, и я почти дома, в своем заливчике.
– Ружья тебе не привез, не нашел подходящего,– с напускным равнодушием говорю я Васе, пока он вытаскивает на берег мои веши.
– Ну ничего, в другой раз,– без всякой тени досады, весело отвечает Вася.
Хороший мальчишка!
– На, держи свою драгоценность! – протягиваю я ему купленную одностволку.– За патронами потом придешь, когда распакую вещи.
Одно мгновение растерянный Вася стоит на месте, потом вырывает у меня ружье и сломя голову несется к своему дому.
– Одурел парнишка от радости,– говорит хозяин лодки. Действительно, совсем одурел! Со смехом слежу я,
А потом целый месяц беспрерывной муштровки.
– Вася, куда это у тебя опять ствол смотрит? Сто раз тебе говорил: когда заряжаешь ружье, держи его в сторону!
– И бестолковый же ты мальчуган! Разве со взведенным курком через канаву прыгают? Мало ли что может случиться… Споткнешься, нажмешь гашетку, а потом ружье виновато, само, мол, стреляет. Сначала курок спусти, а потом прыгай.
– Да ты совсем очумел, что ли? Как опять ружье держишь? Поверни ствол в сторону, а потом уж курок спускай.
В общем извел, совсем замучил меня Васька. Но прошло около двух недель, и все наладилось. Вася, наконец, научился обращаться с одностволкой.
Прошло несколько лет, много воды утекло с того времени, как мы охотились с Васей под Весьегонском. Парнишка вырос. Слышал я от кого-то, что он работает механиком под Архангельском, работает хорошо, с увлечением, но охоту также не забывает. И вот однажды, два года назад, приехал Вася в Москву и неожиданно заявился прямо ко мне. Здоровенный, симпатичный, кудрявый парень – смотреть любо!
– Чего же молчал столько лет, строчки не написал ни одной? – упрекнул я его.
– Честное слово, Евгений Павлович, много раз собирался писать вам о том, как живу, как охочусь, но так и не смог собраться.
– Ну, хоть собирался и то хорошо! – смеюсь я. Просидели мы с ним целый вечер, вспомнили заповедник,затопленные леса, островки, населенные крачками.
– А ты помнишь, как первую утку убил? – спрашиваю я Васю.
– Как не помнить, конечно, помню,– отвечает парень, а сам смеется.
И мне живо представилась эта охота.
Вот прямо на Васю летит большая кряковая утка. Вместо того чтобы дождаться, когда она подлетит ближе, он ложится на землю и быстро ползет ей навстречу. Да и где ползет – прямо по неглубокой воде, среди кочек болота. Потом гремит выстрел, и убитая утка падает на открытый плёс торфяного карьера. В то же мгновение мальчуган осторожно кладет свою новую одностволку на сухую кочку и в одежде бросается в воду. Проваливаясь до плеч и по шею в полужидкую торфяную грязь, он неудержимо стремится вперед и, наконец, хватает за шею убитую птицу.
– Во-о!.. – кричит он, поднимая над водой первую добычу. Поза мальчишки, его дикий вопль напоминают торжествующий крик краснокожего воина, снявшего скальп со своего противника. За вечерним чаем рассказал мне Вася, что накопил изрядную сумму денег и мечтает купить новое охотничье ружье.
– А где то, которое я тебе в Борок привез? – спрашиваю я парня.
– Цело и бьет по-прежнему хорошо. Но ведь одностволка, Евгений Павлович! Хорошую двустволку купить хочется.
– Что же, найдем и двустволку. Только знаешь, Вася, первое не продавай, на память его сохрани. А лучше братишке отдай – пусть охотится.