Записки опера особого отдела
Шрифт:
Чернов вместе с остальными членами экипажа стояли на палубе и наблюдали, как гости спускаются на берег.
— Юра, в котором часу прилетают твои? — спросил Чернов, имея ввиду его семью.
— В 21.20, — ответил тот.
— А мои в 20.30. К этому времени мы успеем вернуться? — спросил Игорь.
— Вряд ли, нам еще сутки тащиться до Архангельска и там еще день гуляний, — обреченно сказал Тюнин, — И встретить их никто не сможет. В связи с событиями в Москве выезд за пределы гарнизона запрещен Командующим.
—
В течение пяти минут проблема со встречей семей была решена. Тюнин облегченно вздохнул и. обращаясь к сослуживцам, сказал:
— Ну что мужики, завтра мы не летаем. Как вы насчет того, чтобы и нам отметить юбилей конвоя?
Он вопросительно посмотрел на каждого и увидел в их лицах полное одобрение.
— Тогда пять минут на сборы, на улице дождь, поэтому гладиться не надо, все равно намокнем.
Через десять минут два экипажа уже стояли на причале, не решаясь, в каком направлении выдвинуться.
Вдруг Чернов увидел, как по трапу фрегата «Лондон» спускается на берег их знакомый — Роб Древет. Он шел один и явно собирался куда-то пойти, потому что предусмотрительно накинул на себя водонепроницаемый плащ.
— А вот и наш британский «друг» — сказал Игорь Тюнину.
— Отлично, давай и его возьмем с собой — радостно воскликнул летчик и, не дожидаясь, согласия направился навстречу англичанину.
Чернов попытался что-то возразить, но понял бесперспективность своих аргументов. В коем веке у летчиков появилась возможность пообщаться со своими коллегами из других стран и мешать им в этом, было глупо.
— Роб! — на ходу крикнул Тюнин, — Иди к нам.
Иностранец огляделся по сторонам и, выдавив из себя улыбку, степенно направился навстречу советским летчикам.
— Роб, пойдем с нами отметим юбилей, а заодно и наше знакомство, — восторженно предложил Тюнин.
— Я хотел посмотреть город, — ответил Древет, — неизвестно, смогу ли еще раз сюда попасть.
— Да, мы по ходу тебе покажем и город, и достопримечательности и злачные места? — не унимался Тюнин.
— Что такое злачные места? — не понял иностранец.
— Ну, это рестораны, кафе, всякие забегаловки, — стал пояснять Тюнин.
— А почему рестораны злачные? У вас это как-то связано со злом? — продолжал недоумевать гость.
— Ни коем образом, — вмешался в разговор Чернов, — Злачные места, от слова — «злак». Злаки — это хлебные культуры, поэтому все заведения, где встречают гостей хлебом и солью, называют злачными.
Игорь сам удивился, как его пробило на такую чушь, но никто из коллег не засмеялся, видимо пропустив это мимо ушей.
По поведению Древета было видно, что принять это предложение он не может, а отказаться — тем более. Как человек, ищущий поддержки извне, он с надеждой оглянулся назад, и обреченно вздохнув, предложил:
— Погода сегодня не располагает к прогулкам. Я приглашаю вас к себе в каюту. У меня есть, как говорят у вас, выпивка.
— Не вопрос. С удовольствием! — согласился Тюнин, увидев одобряющие взгляды товарищей. Искать приключений под дождем ни у кого большого желания не было.
Каюта британского офицера оказалась гораздо просторнее, нежели у наших моряков, поэтому всего гости разместились в ней свободно. Древет предусмотрительно пригласил одного из членов своего экипажа, молодого парня с азиатской внешностью. Тот постоянно молчал и на каждый взгляд советских коллег отвечал улыбкой.
Хозяин каюты, не торопясь, поставил на стол чистые стаканы и вытащил из шкафа бутылку виски. Затем, оглядев присутствующих, поинтересовался:
— Извините, я не спросил, может быть, кто-то желает пива?
— Да, — ответил доселе молчавший второй летчик майор Сахаров, — мы, наверное, с пивка начнем?
Тюнин строго посмотрел на него, но ничего не сказал. Древет, открыл холодильник и поставил на стол четыре пестрые жестяные банки. В каюте повисла напряженная тишина. Роб смотрел на гостей, ожидая с их стороны каких-то действий, гости ожидали первого шага от хозяина. Когда пауза заметно затянулась, Тюнин, махнув рукой, первым прервал молчание:
— Роб, наливай.
— А как же пиво? — удивился английский летчик.
— Не волнуйся, мы им запивать будем, — потирая руки, ответил советский подполковник.
Древет, с недоумением на лице, разлил янтарную жидкость по стаканам, и произнес тост:
— За здоровье!
Все дружно повторили тост и залпом осушили стаканы. Хозяева только пригубили. Древет посмотрел на присутствующих и под одобряющие взгляды наполнил бокалы вновь.
— Роб, — обратился к англичанину Чернов, — А откуда Вы так хорошо знаете русский язык?
— Я не думаю, что так уж хорошо его знаю, — довольно улыбнувшись, начал англичанин, — Как видите, смысл некоторых ваших фраз я не понимаю. А вообще, я читал, что у вас есть какой — то особенный сленг, под названием мат, состоящий из 4–5 слов, с помощью которого можно выразить любую мысль?
Чувствуя, что Древет пытается уйти от ответа, Чернов попытался вернуть разговор в прежнее русло:
— Этому языку мы вас за пять минут обучим. А все-таки, литературный русский, где изучали?
Хозяин каюты на несколько секунд замешкался, а потом продолжил:
— Я вырос в аристократической английской семье. Моя гувернантка была русская. В свое время, ее дед в России был то ли князем, то ли графом, но после вашей революции они разорились и эмигрировали к нам в Англию. Когда я рос, она учила меня русскому языку и рассказывала ваши сказки. Так что, можно сказать, что по воспитанию, я тоже русский.