Записки отставного афериста I
Шрифт:
– Ну всё… – Димон вылетел наружу, я зажмурился, но удара не было. Открыв очи, я увидел, как он на вытянутой руке несёт взятую за шкирку фурию к её машине. Осторожно погрузив матюкающуюся красавицу в багажник, рыцарь с грохотом захлопнул крышку.
Все выдохнули. Наступила желанная тишина.
– Чё-то тихо, я заволновался, – ты её там не придушил ненароком?
– Не озвучивай мои сокровенные мечты. – резко повернулся Митяй. – А то они имеют обыкновение сбываться.
Минут через двадцать на противоположной стороне улицы томознул упорный седан Лексус с машиной
– Наконец-то! – обрадовался народ. – Сыктым приехал!
Все полезли наружу. Приехавший Антон ещё через улицу оценил масштабы бедствия. Погрустнел, отмахнулся от охраны на разделительной, пригляделся к терпилам и погрустнел ещё больше. В сообразительности ему было не отказать.
Безошибочно выбрав старшего, он вежливо, но без подобострастия, поприветствовал его и сразу перешел к делу.
– Поехали в "Артекс" за такой же?
– Идёт, – не стал наживаться на чужой беде Димон.
– А где?..
Ему молча указали на багажник. Антон, ещё раз доказывая собственную сметливость, кивнул, как на само собой разумеющееся, и пошёл вызволять подругу.
Стоило ему открыть крышку, как тут же началась вторая часть мерлезонского балета.
Вылетев как чёртик из табакерки, милая тут же вцепилась когтями в лицо суженого. Визг пошёл по нарастающей. До нас доносились обрывки фраз "Сука… где ты лазил… Меня тут… пока ты там. Пи…арас…"
В общем, всё это мы уже слышали и про себя. Солистка не обладала обширным репертуаром, но брала публику за живое благодаря молодому задору и экспрессии исполнения этюдов. К чести Антона он тоже хранил гордое молчание. Мы демонстративно делали вид, что что-то внимательно рассматриваем на крышах окрестных домов… Наконец, Антону надоело стоять под струей этого говнофонтана, (который только начал выходить на проектную мощность), и он тут же перенял полученный опыт. А именно, поднял любимую за шкирку и поволок к Лексусу. Хлопнула крышка багажника. Антон приглашающе махнул рукой и сел в машину.
– По коням, – скомандовал Митя.
– Да мы как-то… Дела в общем… – одновременно, заголосили мы с Кабанием.
– Ну вольному воля. Добро. Удачи.
– До связи.
По дороге с Андрием мы долго молчали об одном. В голове крепла решимость никогда не жениться. Но судьба играет человеком, а человек играет на трубе… Оба женаты. Как философски заметил Ошпаренный: "Никогда такого не бывало, что бы мужик на п…де не поскользнулся!"
А как известно, мы народ горячий…
Не знаю как у вас, а у меня в детстве было две мечты —погулять в Африке и подойти к разбойникам поближе. Нигилизм и тупое упрямство вечно тянули меня на столбы с надписями "Не влезай убьет!", вольготней всего я чувствовал себя под краном и стрелой, или прислонившись к дверям электрички. Как неуверенная в муже баба, я всё время требовал от небес доказательств их любви ко мне. У моего ангела-хранителя, подозреваю, все перья повылазили от таких перегрузок.
Но справился, молорик. Теперь-то он может спокойно линять на заслуженном отдыхе, а вот тогда…
Но я про детские мечты. В Африку я всё никак не попаду – вечно меня мимо проносит, – вроде на майские взял тур в Хургаду, но поглядим. Если у арабов бурления говн опять не случится, может, и сбудется. Зато со второй мечтой всё сложилось куда как лучше. Или хуже.
Одним из запоминающихся надолго работников ножа и топора был выдающийся человек Алик.
Году в 97 был у меня на пару с Бегемотом пейнтбольный клуб. Дело сие было довольно денежным, – народ реально тогда не знал куда девать бабки, и беготня с пестиками вошла в моду у бомонда. Называлась сия вольница "МОССАД" (а как ещё назвать евреев с оружием). И кто только там у меня не играл. Но об этом как-нибудь после. Как-то к нам пришла странная пара, – хорошо одетый мужчина со следами долгой отсидки на лице и мальчик лет 10, его сын. Алик решил задружиться с сыном, которого не видел никогда. Как-то мы заприятельствовали с ним. Алик оказался удивительным человеком. О себе он не рассказывал ничего, но друзья его постепенно поведали о нём некоторые детали. Вышел он где-то за полгода до знакомства, после 22 лет отсидки (в лагере с кем-то поспорил со смертельным исходом). Статью имел исключительно 102 мокрую (по-старому и 105 по-новому). Впервые сел в 13 – в пионерском лагере завалил сверстника. За время последней ходки умудрился 1) жениться, 2) зачать сына. 3) купить жене 3-х комнатную квартиру в сталинке на Ленинском проспекте и сделать там ремонт. Плюс – все годы очень неплохо обеспечивал семью. Это всё не выходя с лагеря. Ира, жена Алика, была, кстати, прелестной бабой без всякого уголовного налета и нежно любила мужа. Сын учился в лучшей школе Москвы (№ 1230 на Кутузовском 6, если кто знает), занимался спортом и совершенно не собирался идти этапом по стопам отца.
Такая нормальная, обеспеченная московская семья. Правда папа постоянно кого-то валит. Ну, мелкая простительная слабость, с кем не бывает. Nothing is perfect, как говорится.
В первый день Алик сидел в углу, умно молчал (так, кстати, он вёл себя всегда) и ловко забивал косяк. Я что-то вещал по обыкновению. Вдруг Алик уронил беломорину, захрипел, упал на пол и забился в конвульсиях. Изо рта пошла пена.
"Эпилептик!" – допёрло до меня. Я схватил какую-то деревянную ложку, случившуюся под рукой, и навалился на страдальца. Алик слабо отбивался подо мной, я же пытался разжать ему зубы, чтобы вставить ложку во избежание асфиксии. Толпа активно мешала, пытаясь помочь. Сквозь хрип и сопенье я вдруг явственно услышал: "Отвали, идиот!" Я удивился. Эпилептикам обычно не до разговоров. Но отвалил – как-то не хотелось идти с Аликом по одному делу терпилой. Оказалось, это не припадок был вовсе. Просто Алик засмеялся. Впервые за 22 года. Он катался, хрюкал, утирал слёзы и не мог остановиться минут сорок. Потом одарил всех промышленным пакистанским кырты-мырты и свалил до дому. На следующую игру он приехал с женой. Ира тут же вцепилась в нас.
Конец ознакомительного фрагмента.