Записки prostitutki Ket
Шрифт:
Про себя я называю его Шофер. Очень неудобно, он представлялся, но я совсем не запомнила имени, а больше оно в разговоре нигде и не промелькнуло. Даже когда он стал ходить ко мне постоянно. Он и по телефону-то представляется: «Привет, это твой постоянный клиент…»
Так и обращаюсь к нему – милый. Очень универсально, очень.
Он рассказывал, что был женат три раза.
Первая жена ушла от него еще в глубокой его молодости; к мужчине на 30 лет (!) старше себя. Новый муж прожил после того еще года два и тихо умер, оставив ей ребенка.
Она
От второй жены он ушел сам. История банальна до ужаса – когда он уже крепко стоял на ногах, добрые люди подсказали, что женушка крутит любовь с его партнером. Собственно, вскоре он получил возможность убедиться в этом сам, застав парочку просто в процессе.
От второго брака был ребенок. Шофер в итоге оставил жене квартиру и довольно приличные добровольные алименты. После развода он видел ее и ребенка всего несколько раз. Сначала она не давала, а потом, он сам говорит, перегорело.
Возможно, правду говорят, что мужчина любит своих детей ровно до тех пор, пока любит их мать.
С третьей тоже была не судьба. Через полгода милая девочка, намного младше него, влюбилась в вернувшегося из армии одноклассника своего брата и, недолго думая, свинтила к нему. Впрочем, девка оказалась молодцом. Уж не знаю, как это у нее так вышло и какую жалость к себе она умудрилась вызвать, но только Шофер еще несколько лет после их разрыва, как ни парадоксально, но помогал той молодой семье, в которой, кстати, появился ребенок. Пока молодой муж сам не встал на ноги.
Он рассказывает это так просто, как будто ничего особенного в этом нет. Меня это, признаться, немало удивляет.
Он шутит иногда: «Вот так, Катюха, я всю жизнь на вас, на баб, работаю».
Я улыбаюсь и говорю, что, наверное, он отрабатывает старые кармические долги.
Он сейчас одинок. Снова жениться уже и не хочет. Да и возраст.
А, кстати, почему Шофер-то?
Ну, так это у него милая привычка есть.
Каждый раз, когда дело доходит до тела, он сгребает меня в охапку своими лапищами, без всяких сантиментов кладет на спину, натягивает презерватив и делает так: подносит ладонь ко рту, основательно мочит ее, потом ладонью – меня, и говорит:
– Пааеххали!
И мы едем.
Чего уж там.
Но в глубине души я все-таки, наверное, понимаю, почему от него всегда уходили жены.
Две по цене одной
Яна живет недалеко от меня и мается от скуки и безделья в специально снятой для нее очень небольшой, но приличненькой квартирке.
Квартирку и Яну содержит очередной ее очень женатый и богатый толстопуз, которого Яна за глаза называет Пупсиком.
К толстопузу Яна перешла буквально по наследству. Ибо сначала ее вместе с квартирой пользовал толстопузовский
Вместе с квартирой.
Пупсик страдает одышкою и иногда импотенцией, наведывается к ней редко, ненадолго и больше на поговорить. Яна в роли содержанки ему нужна скорее по статусу, ибо, похоже, он искренне уверен, что мужчины его круга просто обязаны иметь любовниц.
У Пупсика есть жуткий недостаток. Он не очень-то и щедр. Ну, то есть квартиру и поесть он Яне обеспечивает, а вот на тряпочки ей явно не хватает. А тряпочки она страсть как любит.
Поэтому Яна, в отсутствие Пупсика, крутится как может.
Нет, она не работает, как я, но никогда не против подработать.
У Пупсика есть один неоспоримый плюс. Плюс этот заключается в том, что он совершенно не имеет иллюзий и, как считает Яна, очень даже догадывается, откуда у нее появляются хорошенькие тряпочки, на которые его пупсиковских денежек явно не хватило бы.
Почему-то мне кажется, что это обстоятельство он воспринимает даже с некоторым облегчением.
Впрочем, отвлеклась.
Я звоню Яне, если кто-то хочет лесби. Или пара на пару, что случается нередко.
Она хорошенькая, везде ухоженная и вообще кругом приятная.
Позвонил мне один дядя. Кстати, звонил он мне с неделю, через день – интересовался, спрашивал подружку, обещал, что скоро будет, и я уж думала, что этот – очередной «поговорить».
И надо же – доехал.
И попросил – с подружкой. Оплата за двоих, плюс лесбос. Ну не даром же, в самом деле, кино ему крутить.
Слегка поторговался и выторговал аж пятьсот рублей. Оптовым – скидки.
Яна приехала за десять минут до него. Дядя нарисовался сразу после. Живьем мы ему понравились.
Дядя осматривал нас масляными глазками, щедро расточал сальности, долго интересовался, в самом ли деле мы друг друга любим, просил поцеловаться, мы вдохновенно врали и так же вдохновенно целовались, и он сказал, что как только он выйдет из ванной – чтобы мы были уже готовы – ну, то есть раздеты и фигурно уложены, ага.
– Вот идиоты, а! – шепотом сказала Яна, когда он пошел в ванную.
– Ну что, девочки, начнем? – сказал он, выйдя из душа в сильно выпирающем в причинном месте полотенце. – Только давайте вы мне покажете, как вы друг друга любите. Давайте 69.
И уселся в мое кресло.
Мы показали. Ну как показали…
Длинные волосы Яны – прекрасная вещь.
Он вдохновенно дрочил, Яна не менее вдохновенно лизала мою ногу где-то рядом с тем местом, которое, по его представлению, она должна была лизать.
Я была снизу и где-то далеко от его глаз, и мне вообще можно было не париться. Париться нужно было Яне – она боится щекотки, особенно на внутренней стороне бедра.
– Мне кажется, девочки, вы мухлюете… – задумчиво сказал дядя через пару минут, хотя мы весьма актерски постанывали в унисон.