Записки шкраба на пенсии
Шрифт:
Перед поступлением в училище я начал проходить медицинские комиссии сначала при военкомате, а потом и городскую комиссию. На городской медицинской комиссии, первый врач, к которому я был направлен, оказался отоларингологом (ухо, горло, нос по-простому). Он для начала осмотрел мое горло и заявил, что по состоянию миндалин я негоден к летной работе, если их не удалю (не зря мне мама говорила). Я его уговорил, чтобы он проверил все остальное, выписал мне направление на операцию и разрешил пройти всех остальных врачей, а уже после выпускных экзаменов в школе удалить гланды и прийти к нему повторно. В результате этого мне сразу после выпускных экзаменов пришлось ложиться в больницу на операцию. Повторно после операции, когда я пришел на комиссию, врач лишь убедился, что гланды у меня удалены и дал добро на поступление в училище. Совет для ребят, собирающихся стать военными летчиками. Отоларинголог кроме всего прочего проверяет устойчивость вестибулярного аппарата. Проверка простая – сажают тебя на специальное кресло и крутят на время в разные стороны, заставляя наклонять время от времени голову. Потом надо встать, пройти прямо, не шатаясь и попасть поочередно пальцами в кончик носа. Натренировать вестибулярный аппарат легко, лучшая тренировка – качели. Так что совет тем, кто решил стать летчиком, тренируйтесь заранее.
Время меня очень серьезно поджимало, но все обошлось, я успел, и гланды с аденоидами вырезать, получить направление и документы для поступления в училище и уехать вовремя в Тамбов. Я был одним из последних, кто приехал в училище на поступление с документами на руках. Дело в том, что документы абитуриентов отправляются по почте и на руки не выдаются. Но так как я опаздывал, то военком пошел мне навстречу и выдал документы на руки. В войсковом приемнике (так называется место, где абитуриенты живут до поступления) оказалось так много ребят, желающих поступить, что мне стало немного не по себе. Конкурс был шесть-восемь человек на место.
Мое желание стать военным летчиком, кстати, мгновенно подверглось жестокому испытанию, когда нас первый раз повели на обед. Во-первых, это была солдатская столовая, во-вторых, нас пытались накормить гороховой кашей без масла и без приправ. Такое я съесть не смог. Некоторым ребятам, однако, такая пища понравилась, но я с тех пор этот обед запомнил навсегда. Потом правда с голодухи пришлось, есть и не такое до тех пор, пока мы не поступили в училище. Курсантов даже младших курсов в отличие от абитуриентов кормят в курсантской столовой и пищей без изысков, но довольно вкусной и сытной. Медицина дает гарантию, нас же готовят в летчики, а не в солдаты. Я, думаю, это являлось дополнительной проверкой пацанов, оторванных от маминой юбки и заботы, на возможность стать военным человеком.
Народ в абитуре (войсковой приемник) был совершенно разный со всех уголков нашей необъятной на тот момент Родины. Я впервые встретился с совершенно разными по национальностям, менталитету, уровню образования и характеру людьми, и это было так интересно, с некоторыми судьба меня соединила на многие годы. В войсковом приемнике у меня уже появились друзья, например Саня Иванов, Валя Синицын, Сережка Глебов, Генка Лихачев, с которыми мы дружили и служили долгие годы.
Доходило до курьезов. С нами в училище поступал парень (Вася Бороздин), который откуда-то из глубинки ехал поступать в Тамбовское авиационно-техническое училище, и мечтал стать авиационным инженером, а приехал в летное. Все объясняется очень просто – с железнодорожного вокзала к училищу идет один автобус №5. Он проходит сначала мимо авиационно-технического училища, а потом приходит к летному, но Вася об этом не знал. Когда он об этом узнал, было уже поздно, наш Вася прошел медицинскую комиссию, сдал все экзамены и был зачислен на первый курс летного училища. Вася не очень то и расстроился. Так мы с ним и прослужили первые два года после выпуска из училища лейтенантами летчиками-инструкторами в Ряжском полку на самолетах Л-29.
Хоть и ходят слухи о том, что для поступления в летное училище важно только здоровье, на самом деле проваливали и за двойки на экзаменах. Таких неудачников было большинство. Как говорится в авиационном народе – кал, мочу сдал, на экзамене засыпался это как раз про таких. Мне и самому до сих пор стыдно за вступительный экзамен по физике. Дело в том, что в школе я ее очень хорошо знал. Варвара Никифоровна Муравская (наша физичка, а заодно и классная в десятом классе), когда весь класс плыл при опросе домашнего задания по очередному сложному вопросу, вызывала к доске (без ложной скромности об этом заявляю) меня и я всегда как-то, иногда по наитию выплывал и спасал остальных. По секрету скажу, что она была ко мне неравнодушна. Не подумайте ничего крамольного, ей было за пятьдесят на тот момент. Просто, когда она узнала, что я собираюсь стать военным летчиком, ее отношение ко мне стало покровительственным что ли. Она, по-моему, в молодости была знакома или влюблена в какого-то летчика. Варвара Никифоровна иногда прощала мне некоторые, как бы помягче сказать, неточности. Например, у меня в аттестате зрелости нет ни одной тройки, благодаря моей любимой физичке. При оформлении аттестатов зрелости она пригласила меня к себе в кабинет и на моих глазах исправила мою единственную тройку по экономической географии за 9-й класс на четверку. Я, конечно, понимаю, что это как то не очень педагогично. Но, если посмотреть с другой стороны, зачем мне нужна эта экономическая география в самолете, летящем на уничтожение ядерной бомбой какого-нибудь американского города, зато общий высокий балл аттестата зрелости поднял мои шансы для поступления в училище еще на одну ступень. Так что спасибо моя любимая Варвара Никифоровна. Наверно из-за этого я свою седьмую на момент написания этих записок внучку посоветовал дочери и зятю назвать Варенькой.
Что-то понесло меня в лирические воспоминания, извините. Так вот, я абсолютно не готовился к вступительным экзаменам в училище, считая, что главное пройти медицинскую комиссию, и из-за этого я чуть не погорел. На экзамене по физике мне попался закон Бойля-Мариотта. Если кто-то уже не помнит, это звучит следующим образом – «при постоянной температуре и массе идеального газа произведение его давления и объема постоянно». Экзамен принимала очень милая и добрая женщина (помоложе, но очень напомнившая мне Варвару Никифоровну). Я так плавал на этом законе, что только доброта этой женщины спасла «Штирлица» от провала. Она мне поставила тройку, что было вполне достаточно при моих других положительных оценках для поступления. Мы с ней потом нельзя сказать, чтобы подружились, но она поняла, что я не совсем тупой и из меня еще может получиться что-то дельное. В дальнейшем за все зачеты и экзамены по физике в училище я получал только отлично автоматом (автоматом, если кто не знает – это когда ставится отлично по результатам оценок и активности на занятиях за весь семестр или курс). Все остальные вступительные экзамены я даже и не помню, как сдавал, но результат оказался положительным.
Кроме того, впервые в истории летных училищ для оценки возможности стать военным летчиком мы были подвергнуты психологическому отбору. Это были собеседования, тесты на эрудицию, скорость реакции, сообразительность, стрессоустойчивость и многое что еще, я просто не все помню. Был, к примеру, такой тренажер с педалями и ручкой управления как на самолете. Перед тобой находится экран, на котором нарисована синусоида, по ней движется горящая лампочка. Необходимо, управляя педалями и ручкой управления, провести эту лампочку, не выходя за границу синусоиды. Для меня это оказалось достаточно сложным испытанием. На этом тренажере проверяется координация движений рук и ног. На самом деле тренажер был отрегулирован таким образом, что движения педалей и ручки были загрублены до предела, и их невозможно было сдвинуть на незначительные отклонения. В результате лампочка моталась по положенной ей трассе как пьяный водитель.
По результатам всех тестов определялась группа психологической готовности абитуриента, и делался вывод о целесообразности или нецелесообразности обучения профессии военного летчика. В дальнейшем психологический отбор стал обязательным во всех авиационных училищах. По-моему уже достаточному опыту это испытание, если его будут проводить профессионально и на хороших инструментах и с хорошими методиками должно стать главным при оценке возможности человека стать военным летчиком того или иного рода авиации. Всему остальному, за исключением конечно здоровья можно человека научить и натаскать, но скорости реакции, стрессоустойчивости, сообразительности и т.п. научить в училище невозможно. Что природа и родители дали индивидууму, то получите, распишитесь и пользуйтесь, как говорится.
Но отчаиваться никогда не надо, для тренировки есть очень много тестов, которые все-таки могут улучшить отдельные показатели организма. Надо тренировать память и стрессоустойчивость. Память тренируется достаточно просто, учите стихотворения. Я, например, на спор с учительницей русского и литературы в восьмом классе выучил наизусть всю поэму М.Ю.Лермонтова «Мцыри», попробуйте – это очень легкая поэма.
«Немного лет тому назад,
Там, где сливаяся шумят,
Обнявшись будто две сестры.
Струи Арагвы и Куры,
был монастырь…..» и т.д.
Тот метод, который был в нашей компании для тренировки стрессоустойчивости и смелости, я категорически не рекомендую никому повторять!!! Мы залезали на портальный кран, привязывали веревку на удалении метра два от перекладины, с которой надо было прыгнуть, поймать веревку руками и по ней спуститься на землю. Перекладина находилась на высоте метров двадцать от земли. Чтобы заслужить уважение всех остальных, в нашей команде тест обязан был пройти каждый. Мы этим занимались, когда нам было лет по четырнадцать. В настоящее время можно придумать более щадящий метод.