Записки шкраба на пенсии

«Жизнь-загадка, которую надо уметь принять и не мучить себя постоянным вопросом: «В чем смысл моей жизни?» Лучше самим наполнить жизнь смыслом и важными для вас вещами»

Пауло Коэльо – бразильский прозаик и поэт

С начала я должен вам рассказать, кто я такой и почему так назвал свою книгу. В прежней своей жизни я был военным летчиком и большую ее сознательную часть посвятил самолетам и небу. Ко всему прочему я был не просто военным летчиком, а инструктором и подготовил к самостоятельным полетам на самолетах Л-29, Миг-17 и МиГ-21 тридцать три курсанта в Борисоглебском высшем военном авиационном училище летчиков имени Валерия Павловича Чкалова.

В авиации летчиков-инструкторов называют «шкрабами» и не по штатной должности, а по смыслу этой профессии. К примеру, командир полка тоже является инструктором, хоть это может быть и звучит довольно необычно.

«Шкраб» – слово из старого советского словаря. Оно появилось в первые послереволюционные годы как сокращение словосочетания «школьный работник». Впервые определение летчика-инструктора как шкраб прозвучало в докладе первого наркома просвещения молодой страны Советов Владимиру Ильичу Ленину. Луначарский докладывал о том, что: – «в Московской школе авиации летчики не могут летать, теряют в воздухе сознание из-за скудного красноармейского пайка», а в конце доклада сокрушенно произнес: «шкрабы голодают». Ленин очень удивился слову шкраб, считая его безобразным определением для учителя, но после этого название прижилось, кроме этого летчикам по распоряжению Ленина стали выдавать дополнительный летный паек, а Ворошилов ввел для них горячие завтраки.

Теперь, надеюсь, стало более понятно, кто я такой и почему я выбрал такое название для своей книги. А теперь с вашего позволения приступаю к изложению своей жизни в авиации.

Как же человеку выбрать свое призвание, свою профессию, так чтобы не только радоваться от того дела, которым ты занимаешься, но и приносить пользу своей стране и близким, и в то же время получать удовлетворение от жизни. Как говорил Николай Островский устами Павки Корчагина: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Для современной молодежи наверно это звучит слишком наивно и напыщенно, но поверьте мне, что для большинства представителей моего поколения это были не просто слова, а призыв к действию.

Так как же сделать так, чтобы каждый день торопиться на работу, не только для получения материальных благ, а чтобы заниматься любимым делом, нужным людям и стране, гордиться им, а после успешного его выполнения спешить домой, где тебя ждут с нетерпением твои любимые и понимающие тебя родные и друзья. Легко, наверное, выбирать призвание в жизни людям, у которых уже сложилась определенная фамильная династия, чьи родные много лет служат для тебя примером в выборе профессии. Для меня же выбор профессии военного летчика был практически случаен, как наверно и для многих молодых людей, думающих о своем будущем. Я постараюсь вместе с вами понять сам и попытаться объяснить вам как произошло это со мной.

В моей семье и во всех окружающих меня семьях не было не только военного летчика, но даже и просто военного. Самый крутой военный это мой отец – ефрейтор запаса после прохождения срочной службы. Со слов моей мамы в самом раннем детстве я тоже хотел пойти по стопам своего отца, работающего машинистом на тепловозе. Однако, мое желание кардинально изменилось после того как я научился читать и прочитал практически все книги о приключениях и фантастике. Я был записан во все ближайшие библиотеки в нашем районе. Я просто зачитывался книгами Валентина Катаева, Вениамина Каверина, Валентина Пикуля, Марка Твена, Майна Рида, Фенимора Купера, Вальтера Скотта, Жюль Верна, Джека Лондона, Александра Дюма и многими другими. Я читал, как в народе говорят, запойно. Однажды мне здорово влетело от моей мамы, когда она меня застукала за чтением книжки с фонариком под одеялом ночью. Прогресс не стоит на месте, в отличие от Алеши Пешкова (Максима Горького), который читал на чердаке при свете луны, отраженной от кастрюли. Несмотря на то, что я очень много времени тратил на чтение, я успевал и с ребятами в футбол погонять, и кружки посещать, и в школе хорошо учиться.

И вот где-то лет в двенадцать я случайно наткнулся на книгу «Вам взлет» Анатолия Маркуши (летчика-испытателя). Эта книга меня просто привела в неописуемый восторг. В ней так просто, доходчиво и заманчиво автор рассказывал о самолетах, летчиках, их буднях и приключениях, что я не смог в них не влюбиться с первого раза и на всю оставшуюся жизнь. Дальше – больше, я стал изучать самолеты, записался в авиамодельный кружок, стал читать все попавшиеся мне книги о летчиках и полетах. От Сани Григорьева из «Двух капитанов» Каверина я был просто без ума и не раз перечитывал его приключения. Я, так же как и он влюбился в Катю Татаринову, летал с ним в поисках шхуны капитана Татаринова, и презирал подлого и низкого человека Ромашова. Красная нить книги «Бороться и искать, найти и не сдаваться» может стать смыслом жизни для каждого не равнодушного человека.

Мальчик с самолетом, источник – https://ru.depositphotos.com/106302998/stock-photo-little-boy-with-airplane.html

Таким образом, уже к шестому классу я определился, кем я буду. Кстати, мое решение о поступлении в авиационное училище вызвало, мягко говоря, резкое неприятие моих родителей, особенно мамы. Она была уверена, что я не смогу стать летчиком, тем более военным летчиком, по состоянию здоровья, так как в детстве (до школы) я переболел всеми известными детскими болезнями, и мама, с ее слов, не вылезала со мной из больниц. От слов она даже переходила к практическим действиям. Чтобы доказать мне, что я по здоровью не поступлю в училище, она добилась оценки моего слуха в каком-то научно-исследовательском институте. Испытание было серьезным, меня подключили к какому-то аппарату и проверили слух. К ее глубокому разочарованию слух у меня оказался отличным, как сказал доктор, проводящий осмотр – я начинал слышать уже на частотах ультразвука. Кроме этого мама пугала меня моим постоянным насморком, от которого я, однако избавился заранее уже перед поступлением в училище, удалив гланды и аденоиды. К тому же я был критически застенчивым и нерешительным подростком.

Что же надо делать, чтобы поступить в летное училище. Для себя я решил, что кроме хорошей учебы для будущего летчика нужно еще крепкое здоровье и решительный характер. К сожалению, в наше время фитнес клубов еще не было, поэтому под руководством своего родного дяди Паши (физически очень крепкого человека) я стал заниматься атлетическими упражнениями (списанными из какой-то брошюры), с самодельными снарядами, зимой обтираться снегом и так далее и тому подобное.

Я даже купался несколько раз в проруби и на спор с ребятами, практически не умея плавать, переплывал Москву-реку в районе Коломенского. На другой берег – толкая перед собой бревно для страховки, а назад – уже самостоятельно без подручных плав средств. Я поступал практически во все кружки, которые только смог найти – футбол, баскетбол, бокс, велосипед, шахматы, настольный теннис и еще много куда. Иногда ездить, чтобы в них заниматься приходилось через всю Москву. Например, велосипедная секция находилась в Филях, а жили мы тогда в Перерве (с пересадками на двух электричках), футбол – в Лужниках так же долго (электричка и две пересадки на метро). Хорошо, что в мое время все кружки были бесплатными и доступными для всех желающих.

Глядя на все эти мои действия с высоты прожитых лет, можно однозначно сделать вывод, что к поступлению в училище я готовился серьезно и основательно. К слову сказать, за все время летной работы я практически не болел до самого конца летной карьеры, которую я, к большому моему сожалению, окончил немного раньше, чем мне хотелось бы из-за обнаруженной у меня язвы. Кстати окончательно по состоянию здоровья я не был списан, мне врач дал еще один шанс, подлечиться и снова приехать на медкомиссию в Центральный научно-исследовательский госпиталь авиационной и космической медицины. Но это из-за служебной занятости мне сделать не удалось, да и должность моя на тот момент позволяла мне не летать. Короче я дал слабину и не стал до конца бороться. Моя язва, в конце концов, через несколько лет сама рассосалась, скорее всего, из-за того, что я перестал нервничать по любому пустяку. Да и возможность летать так же много и интересно, как было до начала 90-х годов из-за отсутствия керосина, стало невозможно. Смотрел я на своих коллег, которые еще числились летчиками, и было за них обидно и страшно. Нам и до этого в центральном аппарате летать было проблематично, пока договоришься о командировке для личной тренировки в полетах, семь потов сойдет. Натренированности никакой, сплошное восстановление навыков после длительных перерывов. А когда в полках возникли проблемы с керосином, летать стало практически невозможно. Не полеты, а сплошное издевательство над организмом и безопасностью полетов. Последний свой полет (уже не крайний, как обычно говорят летчики) я совершил через два дня после своего сорок первого дня рождения – 3 октября 1991 года. В результате мой налет на истребителях составил в общей сложности две с половиной тысячи часов, я освоил семь типов самолетов, имел допуски по всем видам летной подготовки, как из передней кабины, так и в качестве инструктора. Это не похвальба, а констатация исторического факта, зафиксированного в пяти летных книжках, не считая курсантских.

Как же так вышло, что я стал военным летчиком. В десятом классе я, как и все ребята, стал ждать вызова в военкомат, чтобы заявить о своем желании поступить в летное училище. В СССР в те времена была общевоинская обязанность и юноши по достижении восемнадцати лет должны были отслужить в армии, а до этого они должны были пройти медицинскую комиссию при военкомате и получить распределение в каких войсках будут служить. После того как все мои одногодки уже получили так называемое приписное свидетельство, а меня все не вызывали и не вызывали, я стал волноваться и сам поехал в военкомат и обратился напрямую к военкому – как же так? Он распорядился разобраться со мною. Выяснилось следующее, из-за каких-то бюрократических недоработок мое личное дело было сдано в архив, и если бы не мое обращение в военкомат, я возможно вообще не был бы призван в армию. В результате задержки при вызове в военкомат оказалось, что разнарядки в летные училища уже практически закончились и остались только Тамбовское и Балашовское училища. Так как я мечтал стать летчиком истребителем, а это были училища бомбардировочной и транспортной авиации, естественно меня это очень расстроило. Пришлось думать, что делать- или ждать целый год или выбирать одно из двух оставшихся училищ. В результате я выбрал Тамбовское, и ничуть не пожалел о своем выборе. В конце концов, судьба распорядилась так, что я стал летчиком-инструктором штурмовой авиации, которая, на мой взгляд, дает возможность летчику использовать весь комплекс приемов и истребительной, и бомбардировочной авиации.