Записки средневековой домохозяйки
Шрифт:
Я начала было плакать, но поймай неожиданно теплый взгляд Питера, лишь всхлипнула, подавив слезы.
— Все нормально, непослушными губами, — проговорила я. — Впредь умнее буду, и стану слушать, что мне говорят…
— Миледи, я вовсе не… — начал оправдываться парень, но в дверь в очередной раз постучали.
— Да что ж это такое?! — не выдержав, всплеснула руками Меган и пошла открывать.
— Не надо, — тут же робко попросила я. — А вдруг… Вдруг там они?.. — и тут же смутившись и поняв, что сказала глупость, высвободилась из объятий Агны, и махнула рукой замершей
На что Меган лишь пожала плечами и, откинув засов, открыла пришедшим.
Когда я увидела, кто, щурясь от света, шагнул к нам из темноты на порог, мои нервы не выдержали последнего за этот день события и сдали. Я поняла, что самым неожиданным образом проваливаюсь в обморок.
— Мой ангел, думаю, нам придется расстаться.
Женщина в просторном пеньюаре, сидящая у его ног на пуфике, в панике вскинула глаза.
— Почему??? Ты собрался жениться? И…
Но он лишь отрицательно качнул головой и мягко произнес.
— Вовсе нет. Но так будет лучше. И для тебя и для меня, — и, наклонившись, прижал палец к ее губам: — Ш-ш-ш… Мой ангел, тише…
Конечно же, он собирался заводить семью, но потом. Как все аристократы он намеревался однажды жениться на хорошенькой дебютантке, выбрав ее из нескольких претенденток. Она была бы знатного, довольно древнего рода, мила, воспитана, и образована. Она рожала бы ему детей… Но это все было бы потом!
Он распланировал себе жизнь и четко следовал этому плану. Сейчас на первом месте была карьера, еще пяток лет, как минимум, он собирался заниматься делами, потом перевелся бы на гражданскую, а может бы и дворцовую службу. Стал бы ходить в клубы для джентльменов, и только уже тогда!.. А тут… Жена кузена спутала все карты.
Да! Она именно жена! Чужая жена!..
Себастьян терпеть не мог, когда молодые повесы волочились за замужними дамами. Сам он никогда не приветствовал адюльтеры. Дебютантки и девицы на выданье всегда были неприкосновенны, а чужие жены… Если другие себе позволяли подобное, то он никогда. И дело было не в его репутации, не в том, что он секретный агент его величества просто обязан был блюсти честь, или чтобы не замарать фамилию. Вовсе нет, ему просто претило сбивать чужих жен с пути истинного. Однако жить монахом он естественно не желал. Для этого у него была Анжел, его нежная Анжел, которой он снял этот особняк на приличной улице — на Париссон Сквер. И к ней он не скрываясь, как и полагалось мужчине его положения — то есть холостому, не связанному брачными узами, ехал в любой момент, когда бы не вздумалось.
Для Анжел в положении содержанки не было ничего неприличного. Многие холостые аристократы так делали, и это не считалось из ряда вон выходящим. Гораздо непристойнее было ухлестывать за чужой женой.
А Анжел… Анжел была мила, нежна, образована, а главное понятлива. Она никогда ничего не просила, хотя он готов был выполнить ее любое желание (конечно в разумных пределах). Он дарил ей украшения, платья, возил на прогулки, и даже вывозил ее в театр, смело показывая публике, правда если там не присутствовал
Он поморщился… И хоть не он виноват в том, что ей такой нежной, с волной белокурых волос до талии, такой хрупкой… Оба ее запястья он мог обхватить одной ладонью, и оказавшейся в итоге такой страстной… Порой он чувствовал себя виноватым, что сложилось именно так.
Себастьян нашел ее в борделе, куда девушка угодила совсем недавно. Там он, скрывшись под маской, разыскивал одного подлеца, и чтобы скоротать время внизу, пока тот не соизволит выйти, потребовал себе девушку для беседы. Ему предложили Анжел. Оказалось ее уже начали обрабатывать, но она еще не стала продажной, алчной… Не стала той 'дамой', что безраздельно властвовали в подобных заведениях.
Тогда его прежняя содержанка как раз решила выйти замуж и, испросив разрешения, уехала с каким-то купцом в провинцию. Он был свободен.
Увидев подавленный страх, который все еще плескался в глубине голубых глаз, он до этого вовсе ничего не предполагая такого, предложил ей переехать к нему. После беседы девушка согласилась.
Выплатив хозяйке борделя приличную сумму, он перевез Анжел на Париссон Сквер и вот уже четыре года как постоянно приезжал сюда.
И вот теперь!.. Теперь все изменилось. Он полюбил супругу своего кузена. А Анжел, его нежный ангел вызывала сейчас лишь равнодушие и пустоту.
От этой мысли Себастьян стиснул руку в кулак и тут же разжал, поскольку понял, что, задумавшись, дернул сидящую у его ног Анжел за волосы. Та невольно вскрикнула, а на глаза навернулись слезы…
— Прости, — прошептал он, наклоняясь и целуя ее волосы. — Прости, мой ангел…
И тут же некстати перед глазами всплыла картинка, как он около двух месяцев вот так же успокаивал плачущую женщину…
Когда Себастьян собрался уходить и даже взялся за ручку, как вдруг замер перед дверью и, обернувшись, сказал:
— Я не хочу, чтобы ты волновалась, мой ангел. Не беспокоилась о своем будущем. Этот дом я выкупил, и теперь перепишу на тебя. Ты будешь его хозяйкой.
Девушка, стоявшая на последней ступеньке, пошатнулась и чтобы удержать равновесие, двумя руками схватилась за перила, но промолчала. Она прекрасно знала, что Себастьян не любил, когда его прерывали, она все-все знала о нем! Знала, как он улыбается, как он потягивается по утрам. Знала, что он не терпит истерик. Знала… знала… знала… И поэтому молчала и улыбалась, даже сквозь слезы.
— Я положу тебе содержание, и даже если ты пожелаешь потом связать свою судьбу с другим мужчиной, оно останется твоим, — меж тем продолжал он. — Это будут твои деньги, твое состояние. Тысячи в год тебе довольно?
И на этот раз Анжел смолчала, даже не кивнула. Она не совсем понимала, что же такое говорит Себастьян. Она лишь слышала в его словах, что ОН УХОДИТ!..
— И я добавлю тебе в облигациях еще… — рассуждал он дальше, хотя в душе отчего-то чувствовал себя последним мерзавцем. И от того пытался искупить свое поведение деньгами.