Записки средневековой домохозяйки
Шрифт:
До самого вечера ничего необычного не происходило. И Себастьян уже начал думать, что временное помутнение рассудка прошло. Что все виноваты эти хлопоты и заботы, тягостные мысли об Аннель. А ведь как бы он не анализировал, как бы не пытался все разложить по полочкам и определить для себя — как же быть, ничего не выходило кроме как — если бы она не была женой Кларенса, то он бы был не против, чтобы она стала его женой. Да — строптивая, да — чрезвычайно своевольная, в отличие от женщин, к которым он привык, но может быть в этом-то и прелесть. Покорная, во всем соглашающаяся жена, в конце-концов, надоест, а ведь ее нельзя сменить как любовницу.
Еще
— Да стой ты! — вывел его из раздумья неожиданно сиплый голос Пауля, похоже он сорвал его.
Себастьян обернулся и, обомлев, натянул поводья. Конь остановился, тяжело поводя взмыленными боками. Оказалось, он находился посреди поля, скрытого снегом, и единственным следом, что был на нем, оказался след его жеребца. Пауль на таком же взмыленном коне, доскакал до него. Сплюнув тягучую слюну на снег, он утерся рукавом, и, задыхаясь, спросил:
— Милорд, вы уже пришли в себя?!
— Я… — все что смог произнести Себастьян, а потом лишь судорожно кивнул. Язык отказывался повиноваться ему.
Он помнил как, перестроившись, они поехали по дороге, потом привал, потом вновь путь. Оставалась еще пара часов и должна была показаться деревня, в которой они собирались заночевать, как… Крик Пауля и он уже тут.
Уставший Пауль, а было видно, что этот здоровяк-гвардеец с трудом держится в седле, лишь матернулся на такой ответ и, отобрав у Себастьяна поводья, повел в поводу его жеребца обратно.
Выбирались они с полей больше часа. Пока Пауль не отдышался — он молчал, а когда смог говорить, невзирая на титулованность, начал костерить Себастьяна во все лопатки. А у того если бы волосы не были собраны в хвост, они бы наверное дыбом встали. Оказалось неожиданно, не говоря никому ни слова, он бросил коня в галоп прямо через чистое поле. Поначалу все опешили, потом пустились следом, окликая. Но когда поняли, что все их попытки бесполезны, ехать вслед за ним вызвался один Пауль, а остальные решили возвращаться по дороге обратно. Погоня продолжалась полтора часа. За это время они успели отмахать немалое расстояние. Последние полчаса, Пауль уже не пытался догнать, лишь кричал ему вслед, призывая остановиться, или просто материл по батюшке и по матушке, надеясь, что аристократическая гордость взыграет, и Себастьян развернется, чтобы надавать наглецу по морде.
— А почему обратно-то… — только и смог выдавить он, когда Пауль отвел душу.
— Так вы обратно стрекача и задали! Только не по дороге. Тракт петлю изрядную делает, так вы, похоже, прямками решили срезать. Теперь весь день пути коту под хвост! Как были в Суере, так там и заночуем. То-то удивится трактирщик, когда мы к нему на ночь глядя завалимся!
— Пауль, а куда я путь держал? — осторожно уточнил Себастьян. Он уже всерьез начал опасаться за свое душевное здоровье. Говорят, именно так порой проявляется сумасшествие…
— Да-к уж известно куда — в этот ваш Стейфоршир! Вы ж пару раз обернулись и рявкнули на меня. Уж на что я далеко был, и то расслышал. Вы туда так рветесь, словно от
Себастьян дернулся, аж едва с седла не свалился.
— Пауль, я что, так похож на святого?! — выдохнул он.
— Вы-то, конечно же, нет. Я вам так совет давал. Может, все же съездите в этот распроклятущий Стейфоршир? А уже потом в усадьбу?..
В его памяти услужливо всплыли благополучно забытые строки и отчаянный шепот отца: 'Вы будете стремиться быть вместе всей душой. Вы чувствовать друг друга будете на расстоянии'…
От неожиданного прозрения Себастьян вздрогнул так, что едва не рухнул с седла. Это что же выходит?! Его так накрывает оттого, что он всего лишь думает об Аннель?! А еще она не в Адольаге?! От таких мыслей его еще больше затрясло, и он даже не мог сразу сообразить от страха или от ярости. Ведь она нужна его величеству, нужна государству! В конце-концов, она нужна ему! В усадьбе с ней ничего плохого произойти не могло. Там она маркиза и… Господи, куда, а главное, зачем она направилась?
А дальше все было гораздо легче и проще. Едва Себастьян направил кавалькаду в нужном направлении, приступы беспамятства перестали накатывать. Как только он перестал сопротивляться, так все нормализовалось, и лишь по вечерам, легкий червячок беспокойства донимал его, напоминая, что следовало бы двигаться дальше, а не отдыхать, но удерживать себя в рамках было уже нетрудно.
Чем ближе они подъезжали к Стейфорширу, тем меньше становилось его беспокойство, но тем больше в душе разгоралась злость на поступок Аннель. Сколько он не размышлял, но так и не смог понять, зачем она покинула усадьбу. Зачем подвергла себя такому риску? Для чего?..
— Маркиз, мы еще долго перед этой дверью будем стоять? — как всегда желчно поинтересовался Пауль, едва Себастьян задумчиво замер перед ничем не примечательной дверью.
Ни слова не говоря, мужчина постучал. За дверью послышались голоса… Щелкнула задвижка и дверь распахнулась настежь, на пороге как изваяние самой себе замерла камеристка Аннель. Сомнений больше не осталось — она тоже здесь. Осторожно отодвинув девушку с дороги, Себастьян шагнул из темноты. В душе волной поднялся гнев, с порога он едва не начал отповедь, как все слова застряли в горле. Аннель с припухшим от слез лицом, повернулась к нему. Ее глаза в страхе расширились, когда она поняла, кого видит, а потом прерывисто вздохнула и плавно начала оседать вниз.
Все что оставалось Себастьяну — это рвануть вперед и успеть подхватить падающую девушку на руки.
Мне казалось, что на меня кто-то внимательно смотрит, и это словно зуд под кожей вызывало. Мне захотелось узнать, кто это может быть, однако глаза удалось открыть не сразу — голова был тяжелой, а все тело наоборот ватным. Как сквозь туман начали всплывать воспоминания сегодняшнего дня: мой поход на базар, грабители, приехавший…
Вот тут я рывком села и осмотрелась вокруг. Оказалось, что до этого я лежала в кровати у себя в комнате, рядом на постели, чуть склонившись надо мной, сидел никто иной как Себастьян. От моего резкого движения, чтобы не стукнуться носами, мужчина быстро подался назад и попытался придать своему лицу незаинтересованное выражение. Он что, собирался?..