Записки средневековой домохозяйки
Шрифт:
Спустя наверное четверть часа, по очередному очень длинному коридору со множеством дверей, где нам чаще, чем где-либо стали встречаться придворные, мы наконец-то дошли. Остановившись у одной из дверей, Фредерик подергал за шнурок, что висел сбоку у косяка, и дверь почти сразу же открылась. Перед нами предстала статная дама, возраста около сорока лет, с темном, но богато украшенном платье, с ожерельем из крупных агатов и черного янтаря. На руках у нее были черные митенки, а пальцы унизаны перстнями все с тем же агатом и янтарем.
— Вдовствующая графиня Норис, — представил нам ее Фредерик. Дама сделала едва заметный книксен. — Маркиза Мейнмор, прошу любить
— Миледи, — кивнула мне графиня, — его величество попросили меня, позаботиться о вас, пока вы будете осваиваться при дворе.
— Благодарю вас, — с достоинством ответила я.
А что еще мне оставалось делать? Только не терять лица и чувства собственного достоинства.
Фредерик сдал меня с рук на руки, и поспешно удалился, а графиня принялась показывать мне комнаты. Оказалось, что меня поселили в роскошные апартаменты из трех комнат — одной спальни и двух гостиных, стены в которых были забраны небесно-голубым ситцем, с вытканными на нем белоснежными цветами. Помещения были обставлены резной мебелью из бука, с обивкой из нежно-голубого со светло-золотистыми полосами плотного шелка, на полу лежали узорчатые, так же светлых тонов ковры, а интерьер довершали бело-голубые портьеры на окнах.
Я подошла к окну и отодвинула портьеру: меня поселили на втором этаже, и огромное французское окно из гостиной вело на небольшой балкончик, с которого открывался прекрасный вид на заснеженный парк.
Оглянувшись и посмотрев на графиню, я произнесла:
— Здесь чудесно!
Но она на это лишь сухо кивнула и внимательно оглядела меня.
— Завтра вас представят его величеству. Пусть в приватной обстановке, но… У вас есть достойный наряд?
У меня создалось ощущение, что это со мной уже происходило, словно я оказалась год тому назад, перед пронзительным взором мисс Регер. Но я тут же отогнала это ощущение, и спокойно ответила:
— У меня есть четыре платья. Не знаю, подойдут ли они, но… Меган, покажи.
Девушка, расторопно скинув Агне на подставленные руки свой полушубок, поспешила к сундукам, которые стояли у порога, и начала доставать одно за другим еще ни разу не надеванные шелковые наряды, которыми меня одарил перед отправкой в Адольдаг герцог Коненталь.
Но леди Норис внимательно осмотрела их, и лишь покачала головой.
— Возможно для визита в литературный салон, или в качестве домашних платьев они подошли бы, но… Это же королевский дворец, и здесь все особенное, — и увидев мое смятение, тут же поспешила успокоить: — Не волнуйтесь, его величество уже дал приказание на этот счет. Через час прибудет портной с помощницами, и уже завтра к утру, у вас будет платье для приема, — и чуть помедлив, уточнила: — А фамильные украшения, гарнитуры у вас есть? — я лишь отрицательно качнула головой, и тогда леди Норис, махнула рукой, словно ничего необычного не произошло: — Ну и ничего страшного! Мы вам подберем что-нибудь из готового.
От этих слов, мне стало грустно, и тревожно. Оставалось лишь надеяться, что сейчас Себастьян побеседует с королем, и расскажет ему настоящее положение дел. И что через час не придет портной, а завтра же нас отправят восвояси, то есть в Адольдаг, где буду мирно жить, пока в очередной раз про меня все не забудут, и я смогу получше подготовиться и сбежать.
Однако мои ожидания не оправдались. Уже через час, когда я приняла ванну и, переодевшись, сидела перед большим камином в полстены и собиралась почитать найденную в покоях книжицу, двери распахнулись и в комнату с шумом ввалился настолько полный мужчина,
— Миледи! — неожиданно звонко провозгласил толстячок и, подлетев ко мне, протянул руку. — О миледи! — я, осторожно опершись кончиками пальцев, поднялась на ноги, а мужчина, оказавшийся ниже меня ростом, положил мне на ладонь другую руку, поднес к лицу и поцеловал запястье с тыльной стороны.
— Такая грация, такое изящество! — продолжив ворковать, он двумя мясистыми пальцами обхватил кисть. — Вы посмотрите, какая тоненькая?! — обратился он к вошедшим следом, и бесцеремонно продемонстрировал мою руку, словно я была безвольной куклой. Однако тут же смутился и рассыпался в тысяче извинений.
Мужчина был невероятно суетлив, подвижен. Постоянно что-то говорил, делал. Перемещался из одного конца комнаты в другой, так что порой в круговороте ускользал от моего взгляда. Однако все его помощники, вернее помощницы — те самые женщины — не терялись в этом рукотворном хаосе. Они спокойно в отличие от своего патрона… это я обозвала его патроном, а он представился как мистер Патерэн, командовали лакеям сложить ткани, достали из принесенных с собой ридикюлей карандаши, бумагу, тканевые сантиметры — все, что было необходимо для немедленного снятия мерок.
А мистер Патерэн продолжал суетиться, словно бы специально порождая беспорядок, тащил меня то поближе к окну, чтобы внимательнее рассмотреть, то к камину, дескать, надо выяснить, как же я буду смотреться при зажженных свечах и открытом огне. В итоге уже через пять минут я потеряла всякое соображение, и как безвольная кукла выполняла то, что он говорил.
Очнулась лишь тогда, когда одна из женщин подошла ко мне и весьма спокойно попросила разрешения снять мерки. Я послушно замерла. А мистер Патерэн схватив разложенные на кушетке в строгом порядке отрезы и начал их разматывать, прикладывать к себе, словно выбирал их именно для себя, то отставлять на вытянутых руках, а то и вовсе, не замечая разматывающейся ткани, волочил отрез до нужного источника света. И при этом он ни на минуту не замолкал. Что-то бубнил себе под нос, а потом, неожиданно бросив ткань в том месте, где находился, кидался за следующим отрезом.
Откровенно говоря, я уже ничего не понимала. Мне этот толстячок напоминал эпатажного современника не совсем правильной ориентации, ну или на худой конец весьма жеманного типа, который пытался изобразить богемный образ.
Мистер Патерэн точно так же что-то бравурно восклицал, обращался своим помощницам — милочка и сладкая, а к лакеям мой хороший. Однако тут же из его щебетания выяснилось, что одна из девушек его дочь, а вторая не то младшая сестра, не то дальняя родственница. Под конец я вовсе отключилась и перестала слушать, лишь стояла и ждала, когда же окончится все действо.
И неожиданно, когда старшая помощница продиктовала младшей последнюю цифру, толстячок, замахал руками: 'Живенько! Живенько! У нас еще так много дел!', - и так, толком не показав тканей, ни приложив ко мне хотя бы один из них, сгрудил их, размотанные, на послушно подставленные руки лакеев и поспешил вон из комнат.
— И что это было? — удивленно произнесла я, когда дверь захлопнулась и мы остались с Меган и Агной втроем.
— Мистер Порте… Пантер… — попыталась произнести Агна, но Меган неожиданно всплеснула руками и прижала их к горящим щекам.