Записки звездочёта Сириуса
Шрифт:
— Я кого спрашиваю!
— Кого? — обернулся Дождь.
— Немедленно прекратите!
— Слушаюсь. — Дождь спрятал фишки в карман. — Если нельзя играть в шашки, дайте шахматы.
Камер Казематус схватился за голову.
— Наводнение! Потоп!
— Всемирный? — спросил звездочёт Сириус. — И по радио объявляли?
— Да я тебе!.. Да я его!.. Да я вас! — вскрикивал Камер Казематус. Водопады устраивать?!
— Пошёл вон, — буркнул Дождь. — Здесь тюрьма, а не базар.
Камер Казематус
— Вам воды? — подскочил к нему один из охранников.
— Что? — взвился Камер Казематус. — Не говорите мне про воду!
Дождь захихикал.
— Смеётесь… — засопел Камер Казематус и приказал охранникам: Становитесь к стенке!
— За что? — заголосили они. — Мы ни в чём не виноваты!
— Молчать! Поднимите меня, я хочу посмотреть.
— Ну конечно, — оживились охранники, — смотрите.
Они поспешно подняли его, и Камер Казематус схватился за решётку бойницы.
— А! — вдруг вскрикнул он и растерянно посмотрел на всех. — А где… река?
Дождь и Сириус пожали плечами.
Камер Казематус снова прильнул к бойнице.
Каменные плиты двора, знойное солнце и море вдали… Реки не было. И водопада не было. И даже никаких луж не было. Ворот, правда, тоже не было.
— Опустите, — жалобно попросил он.
В дверях он обернулся, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и вышел, покачиваясь, словно после трёх бессонных ночей.
Вечером он самолично вручил Дождю шахматы и умоляюще сказал:
— Вы играйте, играйте. Ладно? — и добавил: — Карты я тоже принесу.
— Неси, — великодушно разрешил Дождь.
— И подзорную трубу, — потребовал звездочёт Сириус. — Скоро солнечное затмение будет.
— Затмение? — вздрогнул Камер Казематус. — А может, не надо?
— Мы подумаем, — важно ответил звездочёт.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. Прорыв, или Нет — да, а да — нет
Среди этих бурных событий мы забыли про отряд Молнии. Что же случилось с ними, когда на трофейных машинах они отправились в путь?
…Весело пели моторы. Уже несколько часов машины спокойно неслись по шоссе.
Встречные патрули не обращали никакого внимания на колонну военных грузовиков.
И вдруг…
— Приготовиться, — сказала Молния шофёру, их грузовик шёл первым.
Дорогу перекрывал шлагбаум. Около него маячил часовой и стояла врытая в землю длинноствольная пушка. А невдалеке, на пологих холмах, где раскинулся маленький городок, торчали башни военных казарм.
Часовой поднял руку и пошёл навстречу.
— Немного притормози, — кивнула водителю Молния.
Часовой был уже совсем близко.
— Давай!
Мотор взревел во всю мощь, и Молнию резко откинуло назад.
Часовой
Удар!
Тяжёлое бревно отлетело в сторону и с грохотом ударило по стволу пушки. Молния увидела, как из укрытия выскочил орудийный расчёт, солдаты заметались, нелепо размахивая руками, и всё осталось позади.
Остальные пять машин быстро промчались вслед за первой. С обеих сторон не было сделано ни единого выстрела.
И только через несколько минут бородачи услышали орудийный гул. Солдаты палили впустую. По-видимому, для того, чтобы потом можно было сообщить коменданту, что они сделали всё, что могли, сражаясь с неприятелем.
Пока с поста позвонили в казармы, а начальник казарм позвонил коменданту соседнего гарнизона, пока все коменданты созвонились между собой, а потом — со столицей, грузовики Молнии сломали ещё не один шлагбаум и проскочили через несколько деревень, набитых солдатами Апчхибосса Утриноса.
«Поймать и повесить!» — последовал приказ, но было поздно. Бородачи уже приближались к восточному побережью.
Оставалось миновать последний пост врага у самых предгорий, и всё. А там ищи-свищи!
— Как ты думаешь, Геркулес, мы прорвёмся? — Пим заботливо протирал ветошью свой карабин.
— Нет, — горячо ответил негр. — Конечно, нет.
— Как так?! — Пим ожидал совсем другого ответа.
Но по всему было видно, Геркулес вовсе и не собирался шутить.
— Нас всех сцапают. В самый последний момент. Вот увидишь!
— Спорим! — разозлился Пим.
— Нет, я спорить не буду. — Геркулес убрал руку.
— Струсил, да? — Пиму до слёз было обидно за своего старшего друга.
— Зачем — струсил? — засмеялся Геркулес. — Есть примета такая. Если всё время говорить «нет», то всегда наоборот получается. Вот я и говорю, что не проскочим, чтобы нам повезло! — И с укоризной добавил: — Такие полезные вещи знать надо.
Пим сразу засиял:
— Что ж ты раньше молчал?
— Разве я молчал?! — удивился Геркулес. — Я и раньше не молчал. Я всё время повторял: «Нет, нет и нет».
Бородачи хохотали.
С головной машины подали сигнал сбавить скорость. Грузовики поехали медленней.
Кто-то выудил из кармана сигару, прикурил её, и она пошла по рукам.
Пим тоже захотел хоть разок курнуть, но Геркулес щёлкнул его по затылку:
— Нет, нет и нет. Подрасти ещё.
— Когда ты говоришь «нет», — нашёлся Пим, — это значит «да».
Но Геркулес не оценил шутки и выхватил у него сигару.
Мимо проносились поля. Ветер гнал по иссушенному зноем краснозёму танцующие завитушки пыли.