Записки звездочёта Сириуса
Шрифт:
— Они надеются сломить нас голодом, — говорил Гром. — Но из этого у них ничего не выйдет. Ничего, пока… — тут он делал паузу и выразительно подмигивал, — пока они снабжают своих солдат.
— А что с нами будет, — однажды наивно спросил Ник, — если они перестанут снабжать солдат?
— Ничего страшного, малыш, — засмеялся Гром. — Мы тогда победим на следующий же день, потому что нам не привыкать сражаться натощак.
Отряд покинул джунгли. Потянулась выжженная саванна. Бородачи специально выбрали путь по бездорожью, по безлюдным местам и пересохшим болотам.
Вечером отряд остановился возле узкой бетонной дороги, петлявшей по холму.
Вверху ярко светились жёлтые квадратики окон замка Буль Буреса.
— Эрнесто, — сказал Гром, — ты тут всё знаешь, действуй. Но только бесшумно, чтобы охрана не успела позвонить в столицу.
— Есть, — отчеканил Эрнесто.
— Тебе человек сто хватит? — пошутил Гром.
— Сто — маловато, — в тон ему ответил Эрнесто. А вот пять будет в самый раз.
— Ну, давай.
И они крепко пожали друг другу руки.
Пень Колодус, надсмотрщики и несколько солдат азартно играли в карты во флигеле замка.
— Мой ход! — торжествующе закричал Пень Колодус, бросая на стол козырного туза.
— Нет, мой. — Дверь распахнулась, и перед ошеломленными игроками появился Эрнесто с карабином в руках.
— Ой! — вскрикнул Пень Колодус и потянулся к кобуре.
— В любой игре… — за раскрытым окном возник Хосе с автоматом, — есть такое правило — не жульничать. За это иногда крепко бьют. Очень!
Все сразу задрали руки вверх. А помертвевший от страха Пень Колодус сделал вид, что хотел стряхнуть пушинку с брюк.
Хосе остался охранять надсмотрщиков, а Эрнесто выскочил во двор, открыл ворота и несколько раз мигнул фонариком.
Первым примчался Ник и спросил:
— Всё в порядке?
— Так точно, — вытянулся перед ним Эрнесто. — В порядке!
Бородачи заполнили двор. Хосе сбил замки с подвалов, и по цепочке повстанцев поплыли разнокалиберные ящики с карабинами, пулемётами, патронами, консервами, обувью, взрывчаткой…
— Ник, — сказал Гром, — жми в деревню, зови всех.
Не прошло и двадцати минут, как в ворота замка повалили рубщики. Они притащили с собой связанного трактирщика.
— Это я им сказал, — оправдывался Ник, — а то ещё убежит и донесёт. Я его знаю.
— А что мы будем делать с пленными? — громогласно спросил Гром у рубщиков. — У нас такое правило: мы с пленными не воюем. Мы отпускаем их на все четыре стороны.
— Ладно. Чего там… Отпустить. Мы не злопамятные. Только пусть больше не попадаются!
Эрнесто развязал руки пленным и крепко наподдал коленом Пень Колодусу:
— Топайте.
Надсмотрщики поспешно прошли через расступившуюся молчаливую толпу и понуро побрели под гору.
— А я? — жалобно пропищал трактирщик Выпей Тут.
Все засмеялись. Хосе разрезал верёвки:
— Беги, беги, а то не успеешь!
Выпей Тут умчался, как заяц.
А бородачи запрягли волов сеньора в высокие скрипучие повозки, нагрузили их оружием и провиантом и двинулись в обратный путь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Всемирный потоп
Ворота тюрьмы медленно раскрылись, и Камер Казематус с мохнатым полотенцем бодро засеменил к морю по тропинке, петляющей между гранитными валунами. Не было такого случая, чтобы он пропустил утреннее омовение.
«Морские воды, — как любил повторять тюремный врач Грыжа, способствуют пищеварению».
А пищеварение для Камер Казематуса составляло всё.
Тоненько повизгивая, он вошёл в воду и, заткнув пальцами нос и уши, окунулся с головой. Вынырнул и окаменел от изумления.
В его излюбленный мелкий заливчик впадал бурливый ручей!
— Ой! — вскрикнул Камер Казематус и стремглав выскочил на берег.
Камер Казематус готов был поклясться, что ни двадцать пять лет назад, когда он впервые ступил на этот островок, ни тем более десять секунд назад этого ручья не было. «Ужас… — подумал он. — Ещё до начальства дойдёт! Наверняка не положено, чтобы около вверенной мне тюрьмы протекал какой-то новый ручей, чёрт его дери!»
Камер Казематус даже зажмурился, робко надеясь, что всё это ему показалось и ручей исчезнет, как только он откроет глаза.
Боже ты мой! Ручей исчез, но…
Вместо него в море впадала широкая река.
Ту-ту-ру-ту-у! — донёсся пронзительный сигнал тревоги, и ошалевший Камер Казематус помчался к тюрьме.
Река катила огромные валуны. Они сталкивались друг с другом, и над островком стоял неумолчный рокочущий гул.
— Помоги-и-те! — Мимо проплыли сорванные с петель дубовые тюремные ворота. На них, словно на плоту, стоял насмерть перепуганный охранник.
Река вытекала прямо со двора тюрьмы. А из бойницы крепостной башни низвергался водопад.
— Уволят! — простонал Камер Казематус. — Сошлют!.. Посадят!
— …Порядок! — самодовольно сказал Дождь. Он стоял на плечах звездочёта Сириуса, высунув в оконце камеры свою жёлтую лейку. — Ещё пару часов, и мы всё затопим.
— И всю тюрьму? — насторожённо спросил Сириус.
— А как же, — ответил Дождь. — Знай наших!
— Да ты с ума сошёл! — завопил звездочёт. — Мы же тогда утонем!
— То есть как утонем? — удивился Дождь.
— Очень просто, — жалобно сказал Сириус. — Затопит… Всех затопит!
— И меня? — поинтересовался Дождь.
— И тебя!
— А тебя?
— И меня!
Дождь задумался.
— А может, всё-таки попробуем?.. — нерешительно предложил он. — Я всю жизнь с водой работаю.
— Слезай! — вскричал звездочёт.
— Кто? Где? — заверещал Камер Казематус, врываясь с охранниками в одиночку. Со всех ручьями струилась вода.
Дождь и звездочёт Сириус как ни в чём не бывало сидели на топчане и резались в самодельные шашки.