Записки. Том II. Франция (1916–1921)
Шрифт:
Вильсон поедет к себе; он уже спешно вызвал свой пароход. Ллойд Джордж поедет к себе, Орландо в Рим. Не знаю, что сделают представители мелких государств. Теперь мы должны ждать постановлений ареопага. Крупнейший вопрос – о Германии и России.
Первая дойная корова, от которой Англия и Франция хотят выдоить все, что возможно, и эта нескрываемая жадность после серии прекрасных слов особенно поразительна.
Не будь этой жадности, с одной, и боязни за будущее, с другой стороны, Франция давно могла бы заключить свой мир с Германией и установить такие отношения с соседкой, которые позволили бы ей жить рядом с ней.
Но хочется и взять, и на веки обессилить своего врага. Возможно ли это? Свою безопасность она думает сохранить созданием большой Польши и Румынии. Создается Польша, но, спрашивается, какая? Теперешняя, уличная, с бродягами во главе, или народная? И как разнородные части Польши, с ее прошлым, с ее государственным легкомыслием, веками засвидетельствованным, в состоянии будет образовать нечто серьезное. Что же, Франция с Нулансом и другими будет руководить незнакомою им жизнью польского народа?
Германия, со своим влиянием на московских большевиков, продолжает Брест-Литовскую политику. Большевики могли бы, укрепив себя, встать против этого расчленения государственных сил России; но их внутренняя политика идет в сторону разрушения государственности вообще, и проводят они свое, а не начала той земли, где они засели.
Теперь, когда прошло несколько месяцев, потуги большевиков становятся яснее. Все, что они предпринимают, имеет своим основанием лишь удовлетворение их интересов зажечь пожары в других местах а не уберечь Россию.
Перед нами несколько недель, в течении коих выяснится, справится ли Венгрия и Германия {366} с последними потугами коммунистов. На военные затеи большевиков смотрю с большим опасением.
Их наступление по всем румбам компаса неумелые; затея, которая должна их ослабить, а население разорить еще болee. Для них борьба не государственный акт, а прием для пропаганды, и результаты для них как будто благоприятные, если смотреть на явления последних пяти месяцев с высоты птичьего полета и с точки зрения журналистики. Вся ведь политика, не исключая мировой, ведется на началах последней, и главные деятели, в сущности, журналисты, живущие сегодняшним днем и сегодняшними ощущениями.
366
…справится ли Венгрия и Германия… – имеются в виду военные действия, которые вели верные правительствам адмирала Хорти и Веймарской республики войска по подавлению революций в Венгрии и Германии.
9-IV-19
В конце 1916 года австрийское правительство чувствовало, что силы Австрии уходят. Стремления ее к миру были придавлены военным управлением Германии. Последняя в начале 1917 года, ослабленная своими успехами в России и на Балканах, держалась лишь обаянием этих успехов – физические и моральные силы были уже надломлены. <…>
Германия с Центральными державами, рассчитывавшие на выгоды отдельного мира, в сущности, ничего не выиграли материально, но зато морально опустились на дно. Приемы ими употреблены были столь циничные, что о примирении не могло быть речи.
Отношение главных союзников России: Англии и Дании – не далеко ушли от цинизма Германии. Были ли это ошибки государственных людей или это было преднамеренно, сказать трудно.
Расплывчатые заверения Вильсона не могли помочь России, и она, возглавленная большевиками, катилась вниз по пути разорения и государственного своего распада.
Европе она стала пока не нужна, и ее заменила Америка, и старые друзья равнодушно от нее отвернулись, а чтобы ей не встать восстанавливались против нее инородные элементы. Не инородные народы ненавидели Россию, а честолюбивые вожаки, вставшие во главе без всякого приглашения явочным порядком, они-то ненавидели Россию и пользовались ее несчастьем для своих целей. Народ в непонятном ожесточении ничего не чувствовал, все забыл, и только возможность какого-то материального улучшения его прельщала. <…>
Не может быть, что в человеческом сердце и уме была бы одна животная злоба и корысть. Будем откровенны и честны. Русское и нерусское население заслужило переживаемое.
Надо ведь оглядеться кругом, посмотреть на наших интеллигентных людей, оценить их идеалы и стремления, их лень, своеволие, невоспитанность, чтобы прийти к заключению, что с такой интеллигенцией государство в конце концов должно было развалиться.
Террор, как громадное колесо, уничтожает все, что попадает по пути, не делая разбора. Вероятно, лучшее гибнет, худшее остается. И если не будет сделан среди того, что осталось, известный подбор, если не подготовлена будет почва для народной нивы, чтобы хорошие силы народа могли бы получить свое развитие, долго Россия будет томиться в болезненном состоянии. Не хозяйственно ведут большевики свое дело. Теперь они в восторге от каких-то внешних успехов, которые, однако, не отвечают средствам. У них много умных и бессовестных людей, но нет чувства своего достоинства, опыта и навыка.
Сколько лет Кромвель, не попав в Америку, работал над собой, пробегая верхом окрестности своего поместья? И в этом уединении неудовлетворенного эмигранта выработался великий государственный человек, великий воин и величайший кавалерист. Неужели жидовская и не жидовская плеяда людей, окружающая Ленина, работала над собой для государственного правления и работает для государства?
В периоды мирового катаклизма, переживаемого нами, провидение выдвигает характеры, которые являются орудием для его целей. Что Ленин один из таких? Или это продукт, который, как быстро он расцвел, так быстро и отцветет. Что это, человек или господин в панталонах? Все это определится, но я скажу, Ленин не хозяин, а России нужен хозяин строгий, рачительный, может быть, не Бог знает какого ума, но с сердцем.
И чего Россия может ожидать от Ленина, от всей его системы, когда мысли наших реформаторов направлены к всемирной революции, к интернационалу, к уничтожению государства, к диктатуре пролетариата, не определив даже значения этого последнего.
Они считают, что дело идет. Венгрия объявила советское правительство, Бавария тоже, в Германии еще не определилось, но как будто она тянется туда же.
Но мне кажется, что Ленин ошибается. Все, что происходит вокруг нас, не дело его рук. Поднял бучу Вильсон своими ласковыми словами. Поверили ему, не Ленину, а Ленин лишь орудие. В сущности, кто бросил искру, безразлично – но человечество с его цивилизацией перед большим катаклизмом, и всем придется перенести очень много, много проиграть и, быть может, ничего не выиграть. Вожаки выиграют, разбогатеют и, если не будут убиты, воспользуются плодами своих трудов, а народы впадут в нищету и будут испытывать бедствия.
Против Ленина стоят небольшие группы, не подчиняющиеся большевикам, Колчак, Деникин, Юденич на севере. Их не много – это бывшие офицеры, солдаты и много генералов. Реальная сила у Колчака, положение группы на юге менее прочное, хотя она многочисленнее. Идет борьба, бои. Союзники, как будто поддерживают, но нет согласия, как нет настоящего объединения.
Здесь составилось политическое совещание {367} , но оно имеет какие-то самостоятельные стремления, и хотя говорит, что действует по полномочию Колчака, но откровенно и честно не говорят, что они орган Колчака и ему подчинены. Деньги дает Колчак, значит, от него отойти нельзя, но чувства единения нет. В состав совещания приехало много служивого и не служивого народа, и все они получают содержание, толкуют и издают какие-то брошюры и воззвания. Несмотря на то что революция имеет за собой 2 года, при удобном и неудобном случае лягают поверженное правительство. И лягают те, кто при царе достигли чинов и положения.
367
…политическое совещание… – имеется в виду Русское политическое совещание – белогвардейская организация, созданная в конце 1918 г. Ставило целью «отстаивание единства, целостности и суверенитета России» с ориентацией на страны Антанты.