Запомни, ты моя
Шрифт:
Роберто соглашается, переводит взгляд на меня.
— А где истерика? Где крики «не отдам моего ребенка»? Или ты больше не любишь своего русского?
Мне нужно подстраховаться. Если все так, как говорит Роберто, необходим запасной план. Потому что в родовой палате я уже не смогу ничего сделать, если малыша действительно заберут. И найти его не смогу…
Значит, нужно бежать прямо сейчас.
Юра найдет меня, если он за нас — найдет. Наверное… А если нет. Мой рюкзак здесь, там небольшой запас наличности и еды. Дальше что-нибудь придумаю.
— Я
Роберто замирает, внимательно вглядывается в мое лицо, ищет признаки лжи. Но сейчас он не сможет найти там ничего. Врать я научилась виртуозно.
— Ты хотела сбежать от Марсело?
— Я не была уверена, что вы на моей стороне и не сделаете шлюхой. Ведь принадлежать я хочу только вам, — встаю с кресла, неуклюже, но все же подхожу ближе. Вижу, что болван полностью верит. Неужели до сих хочет сделать своей? — Выгоните всех, дайте показать, как я на самом деле без вас скучала…Ведь вы самый первый мой мужчина. Разве я могла бы вас забыть?
Роберто, словно под гипнозом, расстегивает мои наручники, кивает охране, чтобы уходили, и поворачивает меня спиной к себе, жмется стояком, проводит рукой по изгибу спины, а я часто дышу, решаясь на второе убийство в жизни.
Снимаю наручники, нащупываю острый конец и делаю только одно движение. Резкое, как бросок кобры. Смертельное, как ее укус. В этом жестоком мире нет места сантиментам, поэтому, даже несмотря на барахтающийся в крови будущий труп, что пытается сдержать поток крови из шеи, я сдергиваю покрывало с кровати и насколько это возможно тихо разбиваю стекло.
Вылезаю, чувствуя, что ребенок очень недоволен моими вывертами, но сейчас не до здоровья. Сейчас нужно бежать.
Оказавшись босыми ногами на земле, в одном халате я ощущаю, что лето еще далеко. Холод пробирается под кожу, но я заталкиваю дискомфорт подальше, прижимаюсь спиной к стене и прислушиваюсь.
Нужно было дождаться Омара, но страх за себя оказался сильнее.
Делаю несколько шагов, подозрительно, но не вижу охраны, зато вижу две наглухо тонированные машины.
Мне нужно забраться в одну из них, и я буду в относительной безопасности.
Но стоило уткой доковылять до джипа и нажать на ручку, как рот мне закрывает шершавая, грязная ладонь.
Я вскрикиваю, поднимаю руку с все еще окровавленным концом наручников, как вдруг до боли знакомый голос шепчет:
— Ты самое красивое смертельное оружие в мире. Расслабься, шоколадка. Теперь все позади.
Я разворачиваюсь в надежных объятиях, и от кома в горле и радости, бурлящей во всем теле, не могу сказать и слова, слезы ручьем, губы дрожат, а руки сами тянутся прижать любимого ближе и надеяться, что это не сон. И в этом меня убеждает толпы, выбирающихся из одноэтажного здания наружу, как будто кто-то объявил: «Пожар».
Кажется, я попала в личный боевик, где бывшие заключенные смешиваются со спец агентами в черном. И их такое
— Не позади, пока не выберемся отсюда. Лагерь заминирован, нужно торопиться, — снимает один из тех людей маску, и я вижу Юру. Еще никогда моя улыбка не была такой широкой.
— Вы обманули Роберто… — осознаю я и широко улыбаюсь.
— Все потом, Алена, — торопит меня Никита, помогая забраться на заднее сидение машины, и сразу газует к главным воротам, куда уже потоком льется толпа, и мы в ней.
Но почему-то я больше не боюсь. Теперь мы с малышом в полной безопасности.
Глава 54. Никита
Пока меня вели по тем же бесконечным коридорам, я успел напридумывать себе все то, что со мной сделают. Обдумал, как буду жить с этим. Или как будет жить Алена, если я не смогу с этим жить. В голове так и крутились картинки того, как меня будут привязывать, как будут нагибать, как будут причинять боль. Я мог бы пообещать, что сделаю все, чтобы выжить. Но не был уверен, что справлюсь.
Вот только при приближении к той самой двери и звуках глумливого голоса Родригеса в мозгу начинает сгущаться серое вещество, будоражить, заполняя ядом вены. У меня, блядь, пистолет, военная подготовка и девушка, которая ждет моей помощи. Всегда ждала. И вот снова осталась одна. А я, как трус, боюсь, что меня трахнут в зад. Время останавливается, сердце отсчитывает последнюю пару ударов, пока я считаю тех, кто через минуту станет трупами. Никто не знает о моей связи с Аленой, и это мое преимущество. Мои руки держат, уверенные, что я никуда не денусь, но, когда кровь кипит, когда сердце рвется наружу, для разума не остается места. Только для инстинктов, которые полностью меня оглушают.
Нужная дверь открывается на несколько сантиметров, Родригес уже меняет ухмылку на раболепет, как вдруг я сильно выворачиваю руки, сталкиваю лбами двух тупых амбалов. Стоящие у двери охранники действуют по инструкции и сразу начинают стрелять, но попадают в своих же коллег, которых я бросаю на них сильным толчком. Выхватываю пистолет и одним точным выстрелом прошибаю крайне удивленному Родригесу лоб.
Охранники, сбросив своих коллег, смотрят то на меня, то на своего работодателя. И я не знаю, на каком языке с ними говорить. Разве что английский?
— Я все равно вышибу вам мозги, даже если умру. Или можете вывести меня отсюда, и получите работу, а не это дерьмо.
Парни переглядываются и кивают, как вдруг дверь со скрипом открывается, и они тут же меняют хозяина, наставляют оружие на четырех человек. Шейха, задрапированного под самый корень, и трех охранников во всем черном, включая маски, закрывающие пол лица.
Воздух между компаниями буквально густеем, хоть ножом режь и непонятно, кто первым сделаем выстрел.
Я точно не хочу убивать без разбора, но если они начнут палить, выбора не будет