Запорожская вольница
Шрифт:
Где Базавлук?
Мы заночевали на насосной станции в ста метрах от камня, на котором выбито: «Здесь на одном из днепровских островов временно находилась Базавлукская Запорожская Сечь». Именно здесь речка Базавлук сегодня впадает в Каховку. Впадает, правда, не сама по себе (уровень моря оказался выше речных вод), а с помощью мощных моторов. С дамбы открывается панорама широкой пойменной долины Базавлука. Предзакатный луч прорвался сквозь тучи и будто рассек этот удивительный камышово-озерный край. Раньше эту «великую плавню», отталкиваясь от названия реки, именовали Базавлуком. Это была нижняя часть знаменитого Великого Луга. Здесь запорожцы и решили укрепиться, после того как татары разрушили Томаковский городок. Кстати, именно после Базавлука казацкие плавневые столицы стали официально именоваться Сечами.
– Вон там,
На этом ли островке находилась Сечь или на другом – неизвестно. Казаки умели хранить свои тайны. Кстати, помогала им в этом сама плавневая природа. Весь комплекс островов в этом месте, где Днепр расширялся до семи километров, назывался Войсковой Скарбницей. Тут можно было спрятать не только пушки и провиант, но и целую флотилию. Остров Базавлук как раз и защищал вход в Войсковую Скарбницу. Кстати, именно отсюда Петр Сагайдачный отправлялся в далекие морские рейды, именно здесь прославленный ватаг вынашивал планы дерзких набегов на прибрежные крепости. С Базавлуком связано и имя посла австрийского императора Эриха Лассоты, который прибыл на Сечь, чтобы уговорить казаков выступить на стороне австрийцев против турок. Посол подробно описал, кто и где его встречал, как выглядела местность и сама казацкая столица. Увы, многое (если не все!) скрыла вода. Я стою на берегу ее огромного хранилища. Вечереет. От базавлукских болот тянет сыростью. С моря ушли последние лодки. Зажглись первые звезды… Все и вся под ними. По чьей злой или доброй воле разлилась эта вода? Теперь это уже не важно. Были реки, озера, заливчики-бакаи, стало – море. Не ахти какое, но есть простор, дали, свежий ветер, паруса, причудливые берега. И есть вода. Много воды. Она и похоронила запорожские скарбы (движимое имущество. – Примеч. ред.). Как того и хотели казаки…
На речке Каменке
Белая щебнистая дорога закончилась. Берег круто ушел вниз. На той стороне залива, который, разветвляясь по балкам, на десяток километров уходил от реки, серела гранитная глыба Пугача. Я стоял возле старинного могильного креста и думал, почему именно это место запорожцы выбрали для своей сечевой столицы? Может, скалы по берегам речки Каменки напоминали казакам о родных порогах? И в плавневых урочищах здесь было чем поживиться, и степного приволья было достаточно, и чащи по балкам да буеракам такие густые, непролазные, «каких не выдумать и самой разнообразной фантазии человека». И пограничных опасностей, которые были своеобразным военным хлебом казаков, тут с лихвой хватало. Ведь Каменская Сечь была основана на границе между Османской империей и Россией. Сюда запорожцы во главе с прославленным ватагом Костей Гордиенко (ему и установлен крест на берегу) перебрались в 1709 году после разгрома Чертомлыкской Сечи. «Вот так смаковали мы новую жизнь, благодаря султану, ожидая, пока нас не попросят на новый танец», – писали запорожцы о своем новом пограничном житье-бытие. Было оно в общем-то не таким уж и плохим, во всяком случае привычным, однако граница есть граница: сегодня разделяет государства, завтра – соседские огороды, сегодня роднит, завтра ссорит. Через пару лет царские войска потеснили турок, несладко пришлось и запорожцам. Они подались южнее. А через четверть века опять вернулись к ставшим родными каменским балкам и кручам.
Сегодня место сечевого городка сразу за околицей села Республиканец Бериславского района Херсонской области. Тут и покрытый мшистой ржавчиной, побитый ветрами и шальными пулями могильный крест Гордиенко (на нем даже можно разобрать слово атаман), и памятник ему, и знак на месте раскопок (впервые здесь был раскопан сечевой курень), и пещера-грот на днепровском каменистом склоне, и развалины старинной помещичьей усадьбы. Уже давно не дикий, но по-прежнему замечательный уголок. Его создала и обласкала щедрая природа, а обиходили, пометили люди. Они же и запустили его…
На окраине села возле старого кладбища местные жители показали мне обломок древнего креста, наполовину засыпанного глиной. Я расчистил его и даже попытался гвоздем процарапать
Олешье
…День выдался жарким, однако было сухо и ветрено. Над песчаными дорогами вихрились маленькие смерчи. Песок чувствовался даже на зубах. А слева тянулись плавни. В это время года они еще были неряшливыми, серо-белесыми, дымчатыми. Пейзаж разноцветили лишь зеленые лужки с желтыми крапинками одуванчиков да голубая лента Конки, что тихо трудилась рядом с Днепром, пробиваясь через тростники и плавневые поломы к морю. По этой реке когда-то и приплыли сюда запорожцы, основав напротив устья впадающей в Конку речушки Пазнюки Алешковскую Сечь. Пришли не по своей воле, пришли не хозяевами – гостями, под надзор турецких властей, однако быстро освоились на новом месте и даже церквушку из камыша соорудили.
Здесь когда-то находилось легендарное Олешье – опорный пункт Киевской Руси в низовьях Днепра. Уже во второй половине ХІ века тут возле перевоза через Днепр напротив нынешнего Херсона возникло крупное поселение. Оно играло настолько важную роль на торговом пути «из варяг в греки», что в некоторых византийских и итальянских источниках даже сам Днепр именовался по одному из средневековых названий Алешек – Ерексе. Некоторые исследователи расшифровывают Олешье как ольха или елоха – покрытую кустами болотистую низинку. У простого люда этот «непочатый уголок» с его песками и плавневыми пущами неизменно ассоциировался с диким отшельем, где обитало лешье (лешие).
Запорожцам, характерники которых по слухам водили дружбу с разной степной и плавневой нечистью, все это было только на руку. Хоть к черту в зубы, лишь бы – своя воля, своя река и своя дорога по ней. Рыбы здесь было даже побольше, чем в Великом Лугу, птиц и зверей по окрестным плавням тоже хватало. Был здесь когда-то дозорный пункт русских дружинников, стал казацкий низовой сечевой дозор. Он сейчас на окраине нынешнего Цюрупинска – крупного районного центра на Херсонщине. Здесь на пустыре – и крест, и памятный знак, и колокол на воротах, который созывает местных казачков. Звон плывет над рекой и песками, плавнями и сосновыми лесками. И будит память, и указывает ей дорогу…
Река понесла свои воды дальше на юг. Нам уже не по пути с ней. Пора возвращаться к своим берегам. Что там за дымчатой далью? Чья дорога, чья судьба? Пусть об этом узнают другие…
Шаг за порог
– Держи глаз чуть левее балки – прямо на бакен, – сказал пастух с тонкой жилистой шеей и маленькими искристыми глазками. – Там и был порог.
С пригорка не было видно села. Даже самые высокие дома его утопали в яблоневых и вишневых садах. Зато Днепр от берега до берега – как на ладони. Приближался полдень. Над рекой горкой громоздились облака. Они выплыли из-за бугра и тут же отразились в тихой светлой воде. Как раз в том месте, где проходил Вовнигский порог. Вдруг среди облачных клубов я заметил черное пятно. Показалось даже, что это каким-то чудом явил себя один из валунов порога. Я оторвал взгляд от воды, и тут же все разьяснилось: среди облаков на небе появилась темная тучка.
Будто угадав мои мысли, Иван Смеюха (так звали сельского пастуха) указал на реку длинным шестом с привязанной на конце зеленой тряпкой.
– Сейчас тех порогов нет и в помине – сгинули под водой. Может, уже там и замулились. А вот раньше…
Что сиюминутно, сегодня, а что раньше, очень давно – в глубине веков и даже тысячелетий? Что перед глазами, а что скрыто в земной толще, под водой? За ответами на эти вопросы я и отправился в экспедицию по местам, где проходили днепровские пороги. Мой путь вдоль реки (со старым спутником и испытанным в прошлых поездках по казацким местам велосипедом) пролегал сначала вверх по правому берегу, потом по местам, где проходили пороги, я как по ступенькам спустился вниз по левобережью.