Заповедник страха
Шрифт:
* * *
Когда сели за стол, девица оказалась напротив Хмеля. Он буравил ее дерзким бестыжим взглядом. Она прятала глаза и чувствовала себя неловко.
– Дождей не было, – сказал старик.
Хмель отвлекся от своей жертвы, оставив ее в покое ненадолго.
– Так что машина пройдет, – продолжал хозяин.
– А воды откуда столько? – не понял Хмель. – Мы же плыли, а не ехали.
– Тут всегда так, – сказал старик, не глядя на Хмеля. – Болота. Сырые у нас места. Гиблые.
Что-то почудилось Хмелю в его словах. Посмотрел на старика внимательно, будто ожидал услышать пояснения. Но тут Виталик толкнул Хмеля под локоть:
– Ты поднимай! Тебе лечиться надо!
У всех уже была налита водка. А Хмель не против. Клин вышибают клином. Красивая, кстати, фраза.
Он вдруг вспомнил свое недавнее увольнение и поразился тому, насколько далеко оказался от тех событий. И географически. И в мыслях.
Выпил водку и закусил шибающим уксусом салатом из консервной банки.
Пошел он к черту, этот босс. И Ксюха. И все, все, все.
– Налей-ка еще! – попросил Хмель. – Между первой и второй перерывчик небольшой!
Он с прежним бесстыдством посмотрел на сидевшую напротив девушку.
– Дождей до следующей недели не будет, – сказал старик.
– Прогноз такой? – спросил Виталик.
– Я сам себе прогноз, – ответил сумрачный старик.
Хмель гипнотизировал взглядом девушку. И пропустил момент, когда старик, не примеряясь долго, врезал ему по лбу железной тяжеленной ложкой. Хмель охнул.
– Не пялься, – сказал старик, не глядя на него. – Не люблю.
* * *
Утром Хмель нащупал на своем лбу здоровенную шишку. Провел рукой случайно, зацепил – мамочки мои, какой кошмар.
Он лежал в той самой комнате, где накануне состоялась трапеза, на плоском, как ящик, сундуке, заваленном старым провонявшимся тряпьем. Сквозь грязные окошки едва пробивался призрачный утренний свет. Хмель приподнялся на локте и осмотрелся. Никого здесь больше не было. Он поднялся, проковылял к ведущей из дома двери, миновал темные сени со стойким запахом плесени, и оказался на покосившемся крыльце без перил.
Лес утонул в густом тумане. Туман был серый, как разбавленное водой молоко. Ближайшие к дому деревья проступали из этой серости неотчетливо. Хмель мрачно озирался по сторонам. И обнаружил, что нет машины. Той самой, на которой они приехали вчера. И Сереги с Виталиком тоже нет. А ведь накануне спать в одной комнате ложились.
Встревоженный Хмель спустился с крыльца. Вот следы на сырой земле, тут машина их стояла.
Обернулся и увидел девушку. За углом дома она чистила картошку, зябко кутаясь в стеганый жилет. И никого не было вокруг. Хмель подошел.
– Привет!
– сказал дружелюбно, бесцеремонно пялясь на ее загорелые ноги.
– Привет, - отозвалась она.
Ему показалось, что с вызовом.
– Где машина?
– спросил Хмель.
– Уехали.
– Куда?
– Остальных ваших привезут.
– Откуда? Из Москвы?
– не поверил Хмель.
– Зачем из Москвы? От шоссе. Сами дорогу не найдут.
Хмель сел в сырую от росы траву и теперь голые колени девушки были на уровне его глаз. Она все поняла и вдруг раздвинула ноги. Не широко. Только чтобы он трусики увидел. Хмель дрогнул и поднял глаза на девушку. Она смотрела насмешливо.
– Ты себя в зеркале видел, ухажер?
– спросила и бросила очередную очищенную картофелину в кастрюлю с водой.
Полетели брызги. Часть из них принял на себя Хмель.
Он поднялся из травы и пошел к умывальнику, прибитому к дереву. Над умывальником светлел квадратик зеркала. Хмель заглянул в него. Ужасная картина. В одном месте лоб рассечен - это он в машине так спьяну пострадал. В другом месте огромная шишка. Под глазами мешки. Не брит. И вообще помят после попоек этих.
Какой сегодня день? Пятница. Это он за неполную неделю так деградировал.
Сидел бы сейчас в офисе, шефу преданно в глаза смотрел и поддакивал согласно.
Тьфу!
Нет, только не это!
* * *
Девушку звали Маша. Она здесь родилась и выросла. А теперь жила в райцентре в ста двадцати километрах от этого хутора, и работала няней в детском саду. Работу и место в общежитии ей дали как сироте. Про свое сиротство она сказала буднично, как бы между прочим. А Хмель дрогнул.
– А что с родителями такое?
– спросил он.
– Пропали.
– В смысле?
– не понял Хмель.
– Здесь пропали, - сказала Маша и показала рукой куда-то в туман.
Хмель проследил взглядом.
– В лесу?
– предположил он.
– Ясное дело. У нас тут кроме леса и нету ничего.
– Заблудились, что ли? Или, может, звери?
– Может, и звери, - сказала Маша, но по ней было видно, что эта версия представляется ей наиболее неправдоподобной.
– И что - никаких следов?
– А какие следы?
– Ну, я не знаю, - пробормотал Хмель и посмотрел в грязное молоко тумана.
Ни черта не видно.
– Два человека, - сказал он неуверенно.
– И чтобы никаких следов?
– Они в разное время. Сначала тятя. Мне было шесть годиков всего. Я плохо его помню. А мама - три года назад. Осень была. Она пошла по грибы. Опят было много тот год. И не вернулась.
– А искать пробовали?
– Чего пристал?
– спросила Маша хмуро.
– Я не знаю, - смешался Хмель.
– Понимаешь, я сам сирота. Ни отца, ни матери. Но я хоть знаю, как все было. Ехали в машине, им грузовик не уступил дорогу. А тут - просто пропали. И никаких следов.