Заповедными тропами
Шрифт:
Прошли еще немного, вдруг зазвенел по скале щебень, посыпался вниз. Киргиз быстро лег на тропинку, ухватившись руками за выступы. В тот же момент его собака рванулась вперед — вот-вот своего хозяина с уступа стащит. Но киргиз подозвал собаку, осторожно поднялся и снова пошел дальше. Через некоторое время повторилась та же история.
Я недоумевал: какой смысл с таким псом охотиться, ведь не для того же охотник его берет, чтобы каждую минуту смерть за плечами чувствовать. Того и гляди, собака сдернет хозяина с узкой тропки и оба погибнут.
Тем временем киргиз забрался на середину скалы, снял ружье и, прижав собаку к земле, стал стрелять. Раза четыре выпалил, видимо, промахнулся, но пятой пулей все же свалил козла и стал спускаться вниз, куда скатился убитый зверь. Посмотрел я в бинокль на то место, куда пули ложились, — вижу, там стоят еще три козла — не шелохнутся. Не успел охотник со своей собакой скрыться за камнями, как вновь зазвенел щебень, более десятка козлов пошли по уступам вверх и вскоре скрылись за перевалом.
Только теперь я понял, зачем киргиз таскал за собой собаку. От человека козлы убегают, а завидев собаку, забьются в укромное место и стоят неподвижно.
Я был так увлечен охотой, что ничего не замечал вокруг. Когда же козлы ушли, я стал различать какие-то странные звуки: «уль-уль, уль-уль», — как будто кто-то ударяет по пустой бутылке металлическим предметом. Звуки слышались с небольшой скалы, нависшей над самой моей головой.
Пока я крутился на одном месте, пытаясь заглянуть на скалу, с другой стороны ущелья совсем близко раздалось «уль-уль». Я поспешно повернул голову в эту сторону и увидел, что прямо на меня летит улар. Он уселся на ту же скалу, откуда до меня раньше всего донеслись голоса уларов.
Еще секунда, и со всех сторон начали между собой переговариваться улары: «уль-уль, уль-уль», а потом засвистели, как свистит степной кулик — кроншнеп: «уйлить, уйлить, уйлить». Разносится этот свист по всему ущелью, но самих птиц не видно благодаря окраске их оперения, похожей на цвет камня.
Но вот, слышу, посыпался щебень. Гляжу, прямо ко мне по карнизу идет крупный красивый улар. Вскинул я ружье, но птица в ту же секунду перелетела на нависшую надо мой скалу и исчезла из виду. Однако огорчаться мне не пришлось: на том же карнизе появился новый улар. Он только собрался перелететь через ущелье.
Я не стал ждать, выстрелил. Грохот раздался такой, будто обрушились скалы. Все улары сорвались с карнизов и, согнув короткие крылья, устремились по косой линии вниз. За ними полетел и тот, по которому я стрелял. Видно было, что птица сильно ранена, летела она неуверенно, отставая от других. Пролетев немного, улар поднялся вверх, замер на секунду в воздухе и, сложив крылья, упал на каменистую россыпь.
Хорошо заметив место, куда упала птица, я стал спускаться вниз. По крутому склону спускаться еще труднее, чем подниматься. Каждый камушек надо ощупать, прежде чем решиться поставить ногу. Наверное, более получаса прошло, пока я добрался до каменистой россыпи, куда свалился убитый улар. Я сбросил заплечный мешок, ружье, патронташ, чтобы ничто не мешало, и принялся за поиски. Обошел кругом замеченное место, всматриваясь в навороченные камни, тщательно осмотрел каждый метр россыпи — все без толку. Около часу проискал, а найти не могу — улар мой точно сквозь землю провалился.
Взяло меня сомнение: там ли я ищу, может быть, это другая россыпь?
Опять пришлось подниматься на гору, чтобы сверху проверить местность. Нет, россыпь та самая — вон корень арчи, который я еще раньше хорошо заметил из своей засады. Вооружившись биноклем, я стал просматривать россыпь. Через сильные стекла каждый камень обыскал и наконец нашел. Сначала не сразу узнал я улара, показалось, что сухая веточка торчит из-за камней, но присмотрелся — это не веточка, а птичья нога. И тут же вижу: шевелится от ветерка сломанное перо на крыле птицы.
Птица лежала среди крупных камней и сама казалась камнем — только торчавшая нога и выдавала ее присутствие.
Пока я укладывал свою добычу в заплечный мешок, на склоне горы появился Андрей. Он торопился спускаться, солнце уже было низко, и особенно тревожило Андрея двигавшееся на нас с севера небольшое, но темное облако. Оно быстро росло, меняло свои очертания и цвет.
Признаюсь, мне это облако не внушало никаких опасений, но Андрей был другого мнения и настойчиво торопил меня.
Уйти от тучи мы так и не успели. Она закрыла солнце, и сразу в горах стало мрачно, сыро и холодно. Ветер стал дуть порывами. Все небо затянуло облаками. Одни из них, высокие, двигались плавно и медленно, а другие быстро и низко неслись над нашими головами и с каким-то шорохом, наталкиваясь на утес, начинали ползти вверх по горным ущельям.
Упали первые капли дождя, затем хлынул ливень, а за ним пошел снег. Наши полушубки намокли, покрылись тонкой ледяной коркой, она ломалась при каждом движении. Идти стало еще трудней. Кругом белел сплошной пеленой снег, земля под ним размокла, ноги скользили.
В полной темноте час спустя мы наконец добрались до арчового леса. Сбросили свои намокшие и обледеневшие вещи и поспешно принялись заготовлять на ночь топливо. Тащили крупные стволы арчового валежника, раскачивали и валили на землю сухостой. Вскоре огромный костер, разгоняя темноту ночи, запылал посреди лужайки.
Сладко спится на воздухе, но особенно хорошо отдыхать в горах после утомительной и трудной охоты. Кажется, не дышишь, а пьешь свежий ароматный воздух, и с каждым глотком в усталое тело вливаются новые силы.
Я рано проснулся на следующее утро. В небе еще мерцали звезды. Тихо было кругом. Только далеко в ущелье кричал филин да снизу доносился глухой рокот горного потока.
Ночную тьму сменили предрассветные сумерки, звезды как будто поднялись выше и побледнели, посветлело небо, и на нем четко выступили белые снеговые вершины. Первыми проснулись черные красноносые галки — клушицы. Целая стая клушиц, звучно перекликаясь, снялась с мрачного утеса, на котором ночевала, и вновь расселась по уступам. На зубчатом горизонте ярким пламенем вспыхнула снеговая вершина, за ней другая, третья… Не освещенные солнцем склоны уже не казались белыми, как прежде. Они поголубели от упавших на них теней. Ниже по черным расселинам клубился туман.