Запоздалое раскаяние
Шрифт:
– Конечно, - согласился Роджер, - на другой будет лежать недурной мешок с деньгами.
– Вот именно. Чтобы сохранить его, он готов на все.
– А как насчет денег для нас? Еще не ясно?
– Он сказал, что тридцать тысяч франков не сможет достать.
– Было бы лучше, если бы он согласился.
– Но я полагаю, что он говорит правду. Жена держит его на веревочке, как пуделя.
Она задрожала, хотя в комнате было очень жарко.
– Наконец, я немного боюсь.
Когда Роджер разразился смехом, она толкнула его к зеркальному
– Ах, этот пошенник!
Он подошел к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свою припухшую скулу и пощупал ее пальцами.
– Это неплохой удар!
Затем он ощупал кожу на горле.
– А ты его описывала, как теленка!
– Из-за этого я его и подцеиила, - задумчиво пробормотала она.
Вдруг она повеселела.
– Нам надо отказаться от этой истории!
– Ты с ума сошла!
– Прежде всего, это уже чуть не кончилось плохо.
– Приступ бешенства. Он так же быстро прошел, как и наступил, успокаивал ее Роджер.
– Если бы меня там не было...
– Действительно, - согласился Роджер и сел на край кровати, - как только ты призвала его к благоразумию, он успокоился.
Он с наслаждением снял свои ботинки один за другим. Затем сказал:
– Но гнев прошел и благоразумие восторжествовало.
Он снова засмеялся.
– В этом ничего особенного нет, но я думаю, придется дать ему время для размышлений.
Заметив скептическое презрение Жаннины, он воскликнул почти радостно:
– Почему ты думаешь, я назвался частным детективом? Я учел, что обычного вымогателя могут убить. Если у человека не совсем дурацкая голова - я думаю, твой Меллерей не из числа таковых - и если он не законченный идиот, то он не будет убивать детектива, которому поручено следить за ним. Этим он сразу же выдаст себя.
Он наслаждаясь ходил в своих черных носках туда и сюда по испанскому ковру.
– Возьми, вот ковер, - сказал он, - ты уже привыкла к роскоши. Если я когда-нибудь стану богатым, то у меня везде будут ковры, даже в кухне.
Но молодая женщина даже не улыбнулась на это. Она настойчиво проговорила:
– Ты напрасно выдал себя за работника частного детективного агентства.
– Во-первых это выглядит правдоподобно. Во-вторых, как я установил, оно единственное в Гренобле. Это необходимо на случай, если он заглянет в телефонную книгу.
– А если он осведомится?
– В агентстве? Как ты себе это представляешь?
Он затрясся от смеха.
– Извините, мсье, моя жена обращалась к вам с просьбой проследить за мной?
– Он может просто, без всяких задних мыслей, спросить о себе.
– Этого можно не опасаться. Во-первых, он же не знает моего имени. Во-вторых, - Роджер считал по пальцам, - это не должно его интересовать. В-третьих, если даже он проявит любопытство, позабыв об осторожности, то в таких агентствах, как это секретность стоит на первом плане.
Раздался стук в дверь.
– Не открывай.
Она проскользнула в ванную, а Роджер пожав плечами пошел и открыл дверь.
Это
Как только он ушел, молодая женщина снова вышла. Видимо, она чувствовала себя не очень хорошо.
Роджер спросил иронически:
– Испугалась?
Жаннина не ответил. У нее скорее было душевное переживание, а не страх.
– Пока мы об этом говорили, это казалось не страшным. Он богат, мы же бедняки. Почему богатство всегда принадлежит избранным? Но теперь, когда наступило время действовать, мне кажется все сложным. Ты понимаешь?
Роджер покачал головой.
– Нет. Он все еще богат, а мы все еще бедны. Ничего не изменилось. И он все тот же дерьмовый парень.
Он предупредил возможное возражение:
– Ты же сама сказала: если будет нужно тебе бросить, чтобы все пришло в порядок, то ты не перевесишь на чаше весов.
Он надел ботинки и непринужденно продолжал:
– Если плохое настроение, то самое лучшее - хорошо поужинать. Я приглашаю тебя ужинать.
– Я не голодна.
– Аппетит приходит во время еды. Вот увидишь - в ресторане подают прекрасные лангусты под бешемелью.
Но Жаннина была не в настроении. Она завела другую песню:
– Тридцать тысяч франков - это слишком много. Он не заплатит.
– Ну, тем лучше, если он не сможет заплатить, - не унывал Роджер, зашнуровывая ботинки. Тогда мы будем его еще крепче держать на веревочке, как пуделя.
Покончив с ботинками он выпрямился и весело сказал:
– Мы сделаем из него модельную глину.
6
Мадам Кэц тупым взглядом посмотрела через толстые стекла очков на вошедшего Жака и приветствовал его.
– Добрый день, мсье Меллерей.
Затем продолжала печатать на машинке.
Жак сел за свой стол и перелистал привычными пальцами стопку бумаг с колонками цифр.
Он был посвящен в тайны бухгалтерии одним старым служащим фабрики, который прослужил сперва 30 лет отцу, потом служил его дочери с усердием, которого нельзя было оспаривать. Как только его ученик оказался способным справиться с работой, Элен выгнала верного бухгалтера без всяких причин. Мужчине было 58 лет.
Сегодня утром цифры плясали по страницам. Жак был не в силах связно мыслить. Он надавил до боли глазные яблоки большим и указательным пальцами и через несколько секунд открыл глаза. Он тотчас заметил, что на него смотрит мадам Кац и в ее невыразительных обычно глазах он заметил проблеск интереса.
– Мадам Меллерей не больна?
– Почему такой вопрос? Что она сегодня не видела Элен?
– Нет. Она вероятно опоздает.
Бессонная ночь тяжело легла на плечи Жака. Он чувствовал себя не совсем нормально, но разве не мог он делать вид, что выполняет текущую рутинную работу?
К тому же ему было неприятно лодырничать на глазах у этого жвачного животного в очках. Он взял пару отчетов и отправился в кабинет директора, зная, что там никого нет. Комната была тесная, плохо освещенная, самая плохая комната на всей перчаточной фабрике.