Запрещенные друг другу
Шрифт:
Мысли об Осинской заставили Вала достать из пачки сигарету, и слегка прищурившись, наконец-то закачать в себя разрушающую порцию никотина.
Как можно соскучиться по женщине, которую толком и в объятиях не держал? Как можно рвать жилы, добровольно сигануть в ад, если так и не уверовал в её отдачу?
Без понятия.
Сколько не задавался этим вопросом, так и не смог получить ответ.
По глазам видел, что боялась его. Что так и не рискнула до конца открыться, рассказать всю правду. Таилась, отмалчивалась. На что надеялась при этом? Что оградит его от плохого. Сможет как-то уберечь от зла?
Так
Его и так штормило капитально. И так ничего не видел, и не слышал вокруг, а тут ещё и Глеб, сука, спровоцировал. Мало ему было заявления. Успокоился, только когда закрыли в обезьяннике на трое суток. И то… не было и минуты, чтобы Вал раскаялся. Будь его воля — задушил бы тварь голыми руками и похер на срок…
Глубоко затянувшись, выбросил окурок в стоявшую неподалеку урну и жестко растер лицо руками, прогоняя прочь губительные мысли. Ещё раз посмотрел на наручные часы, отмечал половину девятого, и не успел послать Зейналову мысленный посыл, заставляя поторопиться, как вначале улицы показался знакомый внедорожник.
— Опаздываешь, — нетерпеливо передернул плечами, приветствуя Серёгу коротким кивком.
Тот выбрался из Дударевского Джипа и, бросив владельцу брелок, извиняюще улыбнулся:
— Извини, и так летел, как мог. Центр закрыт, пришлось попетлять.
Чтобы не терять время зря, Вал быстро сел за руль, и выждав, пока Зейналов опустится рядом, рванул с места.
— А ты ничё смотрю, — гоготнул друг. — Мордашка цела, губки бантиком. Неужто никто не приставал?
— Слишком буйный. Никто не рискнул, — подхватил шутку Вал, хотя на душе было хреновезно. — А если честно — спасибо за всё, Зень, — протянул для рукопожатия руку, ненадолго оторвав взгляд от дороги, — я уже думал, всё, пздц. Придется ждать Архипова.
Серёга крепко пожал её, и протяжно выдохнув, развалился на сидении.
— Да как бы и не за что. Наше дело нехитрое. Ты ведь и сам знаешь, что самым сложным было заткнуть журналистов. Как видишь, всё получилось. Спасибо празднику. Егорка там такого понапридумывал, что те с ног сбились, не зная, куда бежать. Вот увидишь, завтра о тебе уже никто и не вспомнит.
Разогнавшись до максимума, Вал выскочил на проспект, и витиевато выругавшись, вынужденно сбавил скорость, подстраиваясь под тащившиеся в пробке автомобили. Гребаный праздник.
— Это они сегодня забыли, — вздохнул, расслабив обхватившие руль пальцы. — А завтра всё по-новому.
— Ну так им пздть, что с горы котиться. Это их работа, Валюш. Каждый зарабатывает на хлеб, как может. Не волнуйся. Наши взялись за Матвейку по полной. Чую, скоро такая бойня начнется, многим головушки не сносить.
— А Егор что там? Злой, наверное, как черт?
— Злой. С утра орал как ненормальный, аж пена изо рта летела. Хорошо, хоть с элеваторами всё решили, а то погорели бы самыми первыми. А Егорка понятное дело будет злиться, один универмаг чего только стоит. Так что, дружище, — похлопал Вала по плечу, — готовь вазелин, завтра он тебе ой как пригодится.
Несмотря на шутливый тон, в салоне витало напряжение. Сергей знал, откуда росли ноги возникшей проблемы и в какой-то момент прекратил улыбаться, внимательно посмотрев на друга.
Начав терять терпение, Вал снова
Уставший, небритый, со следами бессонницы на лице — выглядел он далеко не айс. И в то же время… было в его взгляде что-то такое, отчего Серёге хотелось втянуть голову в плечи, а ещё лучше — выйти из машины и пойти своим ходом. Потому как за годы дружбы он уяснил одну простую вещь: если Вал рвал и метал, крушил всё вокруг — это ещё не мандец. Значит, человек пытается справиться с отрицательными эмоциями, освобождается от их пагубного влияния. Но когда он вот так спокойно сидел перед ним, изредка поигрывая скулами, практически без всяких следов внешнего смятения и написанной на лице тревоги — вот тогда было страшно. И за него, и за себя. Потому что такой Вал мог если не избить человека до смерти, то натворить таких делов, после которых мог запросто наступить полный Армагеддон.
Тут и ходить далеко не нужно. Вспомнить хотя бы случай трехдневной давности. Всем досталось. Без исключения. А всё почему? Потому что никто из них не железный. Всему когда-то наступает конец, даже чьей-то легендарной выдержке.
Серёга извлек из внутреннего кармана пиджака переданный на хранение сотовый.
— Вот, возвращаю в целостности и сохранности.
Дударев стряхнул за окно пепел и зажал сигарету зубами, забрал телефон. Внутри тревожно ухнуло, но внешне он никак не выдал своего состояния, сохраняя тот же невозмутимый вид.
— Только он сел, — сообщил с сожалением Сергей, коря себя за невнимательность.
— Звонила? — поинтересовался Вал, положив телефон на приборную панель. Спросил между прочим, чтобы заполнить возникшую паузу. По-любому Юля ждала ответа. Иначе и быть не могло. Хорошо ещё, что додумался сразу оставить телефон Зене, а то бы вся дежурка читала их переписку.
— Миллион раз. И звонила, и писала. Извини, не получилось зарядить. У меня разъем на зарядке другой.
— Читал?
— Я что, по-твоему, похож на смертника? — прозвучало обижено.
Вал только кивнул. Что-что, а состояние Юли ему было знакомо. Сам через такое прошел недавно. Конечно, можно было и предупредить, попросить того же Серёгу написать ей сообщение и вкратце рассказать, что стряслось, но… на тот момент он был в таком раздрае, что только и смог, что отставить телефон Серёге от греха подальше. А потом не до сообщений было. Все три дня, что провел за решеткой, задавался одним единственным вопросом: был у неё секс с мужем или нет? Взял он её силой или она добровольно отдалась?
Эти вопросы его так и не отпустили. Долбили молотками в височную кость, напоминая, из-за чего именно он загремел в изолятор.
— Вал, нельзя так реагировать, — словно догадавшись о его мыслях, начал Сергей. — Я ведь в следующий раз могу и не помочь. Ты ведь тоже юрист.
Дударев дернул плечом.
— Ты сам всё видел.
— Бл*дь, да он что угодно тебе выдаст. Причем, во всех деталях: как и сколько раз она кончала, какое белье было на ней в тот момент, — поймав на себе озверевший взгляд, Сергей благоразумно заткнулся.