Запрещенные друг другу
Шрифт:
Хорошо. Станет она на колени. Заслужила. Главное, чтобы Саша был рядом. Ему обещала, клялась, что никогда не бросит, всегда будут вместе. Ради него можно. Ради него НУЖНО.
— Прости, — рухнула на холодный пол, не обращая внимания на пронзившую колени боль.
Глеб цокнул языком, возвышаясь над ней скалой.
— Не верю.
— Глеб… — задохнулась, стирая со щёк бегущие градом слёзы. — Ты издеваешься?
— Ради сына, Юляш, — улыбнулся приторно, поправляя её разметавшиеся волосы, — можно и больше искренности. Ты же смотришь сейчас на меня, а в глазах пустота. Как я могу
Даже находясь в спальне, хрипя и задыхаясь от обрушившего на неё тела, не испытывала столько непонимания, как в данную минуту. И этого человека она любила когда-то? Терпела холодность, предвзятое отношение, шла первой на перемирие, сглаживала острые углы.
Зря…
— Прости меня, — уставилась в пол, дрожа всем телом.
— В глаза смотри!
Сверкнув глазами, остервенело смахнула слёзы и посмотрела в теперь уже абсолютно чужое лицо.
— Прости меня… Я мразь, предавшая тебя. Неблагодарная с*ка, плюнувшая в заботливую душу. Дрянь, не ценившая твою любовь, — каждое слово сгибало, гнуло её к полу неподъемной тяжестью. Презирала себя за слабость, но и плюнуть на всё, сорвавшись с места не могла. Слишком опасно. — Теперь ты отдашь мне Сашу?
— Во-о-от, уже лучше, — протянул довольно Глеб, погладив её волосы, словно явившегося с повинной нашкодившего котёнка. — Уже более искренне. Теперь я вижу, что Сашка для тебя не пустое место. Жаль, что такое не прощается, но ради сына… я подумаю. Всё зависит от твоего поведения. — Протянул руку, помогая подняться, на что Юля сжалась, втянув голову в плечи. — Как знаешь, — спрятал сжавшиеся кулаки в карманах брюк и нетерпеливо повел головой, сбрасывая с затылка пульсирующую боль. — Только Юль, никакой самодеятельности. Я. Ясно. Выражаюсь?
Куда уж яснее.
Так и осталась стоять посреди прихожей, тупо уставившись в одну точку. Даже когда за спиной хлопнула входная дверь и послышался звук взревевшего двигателя, не шелохнулась, продолжая заниматься самобичеванием.
Поспешила она с Валом. Не нужно было действовать с горяча. Стоило сначала обратиться к юристу, получить консультацию, заняться подготовкой необходимых документов, а уже потом свалиться на голову снежным комом, не оставив путей к отступлению.
Знала, что будет тяжело. Что этим всем и закончиться, поэтому и не торопилась открывать карты. Никто бы не дал ей свободы и не важно, переспала бы она с Валом или нет. Глеб не тот мужчина, который с легкостью отдаст свое, а она… она не настолько сильная и смелая, чтобы ввязываться во всю эту волокиту, ставя на кон счастливое детство сына.
Заторможено поднявшись на второй этаж, сначала заглянула к Саше, и не став будить, простояла у его кровати некоторое время, давясь глухими рыданиями. Пускай спит, никто на этой неделе не пойдет в садик. Слишком глубоко потрясение, чтобы появляться там с фальшивой улыбкой.
Потом сорвала с себя ненавистную одежду, опустилась в наполненную горячей водой ванную, и прижав ладони к лицу, взвыла протяжным, пробирающим до дрожи воем, оплакивая не только вчерашнее, но так и не наступившее завтра.
Глава 15
— Дударев,
Второй рукой Зейналов протянул Валу наполненную доверху рюмку, и тому не оставалось ничего другого, как ответить на прозвучавший до этого тост, залпом осушив приторно-янтарный напиток.
Окинув сидящих за столом друзей, потянулся за тонким ломтиком лимона, неспешно положил его на язык и с наслаждением прикрыл глаза, улавливая вкусовыми рецепторами отрезвляющую кислоту. Лучше так, чем застрявшая поперек горла изжога, от которой не мог избавиться третий день к ряду.
— Я не жмусь, — подставил рюмку под очередную порцию, подмигивая девчонкам, — просто задумался.
— А ты разве не знал, что думать вредно, особенно сегодня? — подключился к Серёге Ростислав, университетский друг и по совместительству экономист элеватора. — Суббота, как-никак, можно жрать, сколько душе угодно. Кстати, я тут прикинул, а давайте потом нагрянем в «Приват»? Что скажите?
— Отличная идея! — воскликнул Зейналов, потирая руки. — Я Анжелку лет сто не видел, вот это мы оторвемся, — протянул мечтательно, сорвав с губ присутствующих дружный хохот.
Да, у Анжелы, или как она любила себя называть, Анжелики, было на что посмотреть. Одни сиськи да пластика чего только стоили, не говоря уже о завораживающей улыбке и весьма глубокой «душевной организации».
— "Приват", так "Приват", — согласился Вал, не собираясь в эту ночь унывать. Да и сколько можно? Не смотря на бурную молодость и не менее фееричную зрелость, никогда не играл в двойные игры. Понравилась девушка — развёл на секс. И всегда предупреждал, чего ожидать от проведенной с ним ночи — это мог быть как разовый контакт, так и с повторами. Но не в его правилах было давать ложные обещания и водить за нос. Разонравилась — кивок в сторону двери и всего хорошего. Но чтобы вот так, как Юля — самой прийти, причем дважды, а потом игнорировать, будто ничего не было? М-дааа, тут было отчего пригрузиться, тем более, что в последний раз он не требовал и не давил на неё, подгоняя поскорее уйти от мужа.
Еб*нуться, да он даже был готов на мимолетные встречи без какой-либо близости, на скупые и такие редкие сообщения, но лишь бы знать, что у неё всё хорошо. Просил же по-нормальному: звони, пиши. Нееет, там легкий путей не искали. Шли самыми сложными, непроходимыми. Окей. Скатертью дорожка, как говорится.
Кто знает, возможно, Осинской не хватало именно таких эмоций: чтобы с адреналином, по лезвию ножа. Когда и хочется, и колется. Когда само понятие «измена» настолько будоражит воображение и зажигает кровь, что напрочь отключает тормоза. Вдруг она именно такая? Он же нихрена о ней не знал! Может, после секса с ним, её жизнь приобрела другой оттенок? Стала более насыщенной, раскрепощенной. А что? Всё может быть. Зарядилась эмоциями и вперёд к мужу в серые будни. Помыкается с ним, поскучает, и опять к Валу за поутихшим адреналином.