Запретная Родина
Шрифт:
– Алеард! – и прижалась к нему, останавливаясь.
Все, конечно, посмотрели на меня, но я была поражена, что никто, даже Алеард, не заметили Нечто, следящее за нами из густых кустов.
– Что случилось, малышка? – тихо спросил мужчина.
– Там что-то стоит. Видите? Прямо за той большой веткой.
Все, конечно, обернулись, но, судя по недоуменным лицам, ничего не увидели. А Нечто между тем наблюдало за нами весьма внимательно и каждого видело очень хорошо. По мне оно прошлось взглядом в последнюю очередь, и я ощутила, как заныли
– Фрэйа, что это? – спросил Ойло. – Я ничего не вижу. Опиши, как оно выглядит.
– Нечто темное, как будто кусок растекшейся смолы… Я бы сказала – силуэт человека, но оно по форме больше напоминает каплю.
– Я чувствую! – вдруг сказала Аверина. – Издалека, едва доносится… Отголосок какого-то невиданного дара!
Нечто всколыхнулось и отступило, затерялось меж стволов. Наверное, узнало для себя все, что хотело. Мои внутренности перестали бурлить, чувства успокоились.
– Ушло, – сказала я. – В лес.
Мы несколько секунд молчали, потом заговорили все разом. Питер предлагал вооружиться, сестры активно его поддерживали, Лар твердил об иллюзиях, которые могут снова появиться, Крис успокаивал всех, говоря, что по-прежнему чувствует Промежуток, Ава пыталась объяснить, что за дар ощутила, Рута о чем-то тихо шептала Эвану, Маир с Ойло отмахивались от мошкары и спорили, каким даром призрака лучше побеждать, Анут настороженно озирался… Алеард склонился ко мне и сказал:
– Думаю, оно ждало нас. Почувствовало издалека. Вопрос в том, тот ли это воин, с которым нам предстоит сразиться?
Было решено идти вперед и внимательно друг за другом приглядывать. Нервы у всех были на пределе. Однако дальнейшее путешествие шло спокойно, и темный образ мне больше не показывался. Места вокруг были захватывающе прекрасны, и вскоре тяжелые, гнетущие мысли ушли вместе с иллюзиями. Лес лежал на холмах, и вокруг то и дело попадались нагромождения камней. Почти возле каждого такого природного сооружения бежал ручей или стекал вниз небольшой водопад. Вокруг было много цветов, они росли даже в густой тени здоровенных деревьев, вместо мошкары порхали бабочки и стрекозы, да притом такие, что глаз не отвести. На ветвях лежали целые покрывала из мха, на ощупь мягкие, как раз для одеял.
На первой ночевке мы развели костры и достали одеяла, сделанные заботливой Альбой. В таких и на камнях было бы не холодно спать, к тому же возле огня, да ещё и в объятьях любимых! Ойло весело «завидовал» нам.
– А мне остается только со своей лошадью обниматься. Да, голубоглазая?
Лазурь отвечала ему вдохновенным фырканьем и хлопала густыми ресницами, как будто строила глазки. Трог обнимал её, трепал густую гриву и что-то нашептывал на ушко, после чего кобыла притопывала тонким копытцем и весело трясла головой.
Когда мы улеглись, и Алеард обнял меня сзади, я оказалась лицом к Аверине и улыбнулась ей. Девушку точно также обнимал Кристиан, и лежать в центре уютного круга было волнительно и приятно. Она была смущена куда больше меня, но счастлива точно также. «Жаль, что шастать по лесу ночью нежелательно, – вдруг мысленно сказал мне Алеард. – Я бы побродил с тобой». «Зачем?» – спросила я, сжимая его шаловливую руку, которая под одеялом вела себя отнюдь не скромно. «Например, чтобы найти тайное место…». Я тихо рассмеялась и повернулась к нему лицом. «А если я тебя тихонечко поцелую, это компенсирует отсутствие укромного места?».
Алеард натянул одеяло повыше. Я изо всех сил пыталась удержать счастливый смущенный смех. Наверняка Кристиан с Авериной, которые лежали ближе всего, понимали, что у нас на уме.
Однако когда Алеард мягко тронул мои губы своими, я избавилась от большей части смущения. Ветер скрадывал звуки, потрескивание пламени довершало музыку ночи вместе со стрекотанием сверчков и приятным, неизвестного происхождения гулом, исходящим от леса. Это были медленные и глубокие поцелуи, которые удавалось ощутить всем телом, но мы оба понимали, что заходить дальше нельзя. А потому через несколько сладких минут нехотя завершили чувственный диалог и мирно уснули, обняв друг друга.
И мне приснился сон, но не такой, как прежде, когда я видела друзей и близких. Я шла по лесу, и темнота обнимала ноги. Впереди тоже было темно, и приходилось ощупывать пространство руками. Это мне нравилось менее всего.
– Кто ты? – вдруг произнес одинокий голос. – Кем родилась и кем стала? Соленый след тянется за тобой, а внутри – сладость. Я голоден. Я хочу есть. Зачем ты пришла сюда? Не беспокой меня, не вороши древние могилы.
– Я лишь странница и не хотела никого беспокоить, – отозвалась я. – Это мой сон, но я не могу сейчас проснуться. Прости, если сделала тебе больно.
Он засмеялся, словно заскрипела петлями несмазанная дверь.
– Простить тебя? Почему я должен прощать? Меня никто не простил, хотя я жаждал прощения и молил о нем. Странники все одинаковы, они проводят черту и выбирают черное или белое, забывая, что всегда лучше сочная середина.
– Я помню об этом. Ты судишь, не узнав и не почувствовав. Я знала и плохое, и хорошее, и балансирую на грани, стараясь сохранить равновесие.
– Подобные тебе верят в любовь, – быстро сменил он тему. – Но любовь алчна и непостоянна. Отдавай себя – и избалуешь человека, сделав его эгоистом.
– Ты не прав, – спокойно возразила я. – Мое чувство совсем не такое.
– Чувство? – фыркнул голос. – Оно больше тебе не принадлежит. Здесь всё мое. Вы, придя в этот лес, тоже стали моими. Я заставлю вас страдать.
– За что?
– За то, что потревожили мою память. Я не хотел помнить, но вы пришли и вскрыли старую рану. Глядеть на вас, преданных друг другу, мне тошно до боли.
– Мы можем тебе чем-то помочь? – тихо спросила я.
Из мрака возник знакомый сгусток, только на сей раз он был подсвечен бледным желтым пламенем.