Запретная Родина
Шрифт:
– Ну, ты, иди сюда! – орал он. – Иди, сволочь!
Алеард ничего ему не ответил, руки взметнулись, выбрасывая вперёд что-то горячее. Палача унесло прочь, он треснулся головой о край каменной лестницы и потерял сознание. Я, напротив, очнулась, подбежала к пленнику и стала резать верёвку кинжалом. Алеард подхватил безвольное тело на руки, не давая ему упасть головой в пол.
– Маир где-то здесь, – сказала я уверенно. – Дай бог, чтобы он был жив.
– Поторопимся, – ответил мне капитан. Спасённый нами мужчина только стонал, глядя на нас безумным взглядом отчаявшейся жертвы. – Потерпи! – сказал Алеард. Его ладони едва заметно замерцали синим светом, и пленник смежил веки, теряя сознание.
Мы прошли по коридору, заглядывая во все пещерки, но кроме огромного количества сундуков и ящиков ничего больше не увидели. И только за последним поворотом начинались камеры. Мы договорились, что попытаемся почувствовать всех, кто там находился, и выпустим на свободу. К сожалению, многие пленники были не способны даже встать.
– Зови Кристиана, – сказал Алеард, – без его помощи мы их всех не вытащим.
Штурман явился сразу, сморщился, натягивая на нос воротник.
– Быстро забирай их куда-нибудь в безопасное место, – сказал Алеард. – Лучше всего к Айману.
– Бедняги! – сказал Кристиан. Он принял у Алеарда первого мужчину, коснулся ещё двоих и исчез вместе с ними.
Мы прошли дальше, но остальные были мертвы. Я никогда не видела таких мертвецов – замученных до смерти, выжатых до предела телесной мукой. Один скорее всего умер от голода. Он был очень худой, просто мешок с костями. Захотелось собственноручно засунуть Антуана де Флавия и всех его служителей в эти самые камеры, однако не время было злиться. Я приказала чувствам замолчать, заморозила их. В такие моменты чувствовать нельзя. Ничего – ни волнения, ни жалости, потому что если ты отпустишь всё хорошее, потом непременно вырвется и плохое. Мне трудно удавалось найти баланс, приходилось глубоко дышать и смотреть больше под ноги. Алеард вел меня.
Маир лежал в последней камере. Он был в сознании, но глаз открыть не мог – мешала запёкшаяся кровь, обильно натёкшая из раны на лбу. Он отшатнулся, когда услышал шаги, цепи на руках загремели, волочась по полу.
– Маир! Боже мой! – вскрикнула я, падая на колени. – Держись! Сейчас мы тебя вытащим!
Он пошевелил губами, но я не услышала слов. Алеард, недолго думая, поднял парня на руки, цепи упали, распадаясь под его взглядом, и мы побежали вперёд. В конце коридора столкнулись с Кёртисом, он потирал руку. Видимо, тоже кому-то накостылял…
– Отлично! – быстро сказал пилот. – Кристиан забрал с нижнего этажа десятерых. Нужно уходить отсюда, пока посты не начали сменяться.
Мы побежали за ним. Кристиан был занят, все это чувствовали, и его никто не звал. Из глубины пещеры вылетел Анут. Он кричал резко и встревожено. Мы поняли, почему, когда увидели бегущих за ним пятерых стражников. Они остановились, как вкопанные, странно замерли, словно уткнулись в невидимую стену.
– Бежим! – сказал Алеард, и мы свернули направо, понеслись по крутой лестнице наверх. Анут летел впереди. В него едва не попали из арбалета, но он увернулся. Кёртис прыгнул из-за угла на нападавшего, рискуя получить болтом прямо в глаз, и снёс стражника с ног. Тот покатился вниз по крутой лестнице, не в силах остановиться.
Мы вылетели на бодрящий морозный воздух спустя минут двадцать. Голова кружилась, горло было каменным.
– Кристиан! – позвал Алеард.
Анут принял человеческое обличье и непрестанно кашлял.
– Чёрт, он, кажется, не может сейчас вернуться, – сказал Кёртис. – Тогда забираем правее – вон туда, где вы сидели на уступе.
Я мысленно позвала Ойло, и ощутила его ответный голос. Он прикрывал нас, стоя с луком наготове где-то на верхотуре. Глаза у него были зоркими, как у орла.
Мы добежали до излома и скрылись за ним, и тут же откуда-то сверху шлёпнулся Кристиан.
– Мотаем отсюда, да побыстрее! – сказал он. – Я уже перенес Ойло.
И настала долгожданная темнота.
Глава 13
Кристиан закинул нас вместе с лошадьми не к Айману – там, видимо, хватало забот. Мы оказались в старом доме посреди дубовой рощи, а на крыльце, что-то деревянное склеивая, сидел нисколько не изменившийся Леонид.
– Ничего себе! – сказал Целитель. – Сюда. – И распахнул двери, чтобы Алеард мог внести Маира.
В белой спальне Леонид склонился над пленником, осторожно касаясь пальцами его груди. Я кусала губы, понимая, что ещё чуть – и вгрызусь до крови.
– Всё будет хорошо, – наконец сказал Целитель, и мы разом выдохнули. – Сейчас, – он прикрыл глаза и взял парня за руку. Страшные синяки и кровоподтёки тотчас потускнели, как будто кто-то стер их. Такого я ещё не видела… Ещё удивительнее было, что Маир словно поправился, хотя щеки по-прежнему оставались впалыми. – Вот. Пока что достаточно, – сказал Леонид.
Внезапно Маир очнулся. Он отшатнулся, стукнувшись головой о спинку кровати, яростно начал тереть глаза, и я кинулась к нему.
– Маир, это я, Фрэйа! – выговорила, а у самой слезы брызнули. – Ты в безопасности, здесь только друзья.
Он сжался, со всхлипом выдохнул, и уткнулся в мою шею лицом. Сразу узнал голос?
– Фрэйа… Ты вернулась за мной! Я... не надеялся...
Мне хотелось реветь во весь голос.
– Конечно вернулась, Маир! Разве я могла тебя бросить? Прости, что так поздно. Я хотела прийти много раньше, но Промежуток не пускал…
– И ты прости, что я так влип… Не мог больше терпеть издевательства этой сволочи. Я тоже опоздал, Фрэйа. Не смог спасти свою семью.
Ребята молча стояли рядом и не вмешивались в разговор. Они могли бы просто уйти, но поддерживали нас спокойствием и теплом.
Я вздохнула и провела рукой по спутанным волосам Маира. Редко когда чувствуешь к кому-то такую привязанность. Бывают кровные братья, а бывают названные. И трудно объяснить это чувство, если сам не ощутил, не вник в его суть. Таким другом и близким человеком был мне Эван. И таким же – Маир. Что важно в таких чувствах, так это доверие. Рядом с ним я могла хохотать, как безумная, или горько плакать, не боясь, что окажусь непонятой.