Запретная страсть мажора
Шрифт:
После вчерашнего у меня тоже возникает стойкое желание поселиться отдельно. Отчим предлагал, но я отказалась из гордости. Мне же ничего не надо от него! А сейчас я подозреваю, что зря встала в позу. Он, кстати, спокойнее мамы отнёсся к моему желанию съехать. Явно давно уже мечтал от меня избавиться.
Демарши Дикаева накануне, и в универе, и в общаге, заставляют меня ждать шепотков и косых взглядов, но то ли и впрямь Танька разнесла, что я не представляю опасности поклонницам Дикого, то ли ещё что-то, однако, девчонки обсасывают
В итоге я так расслабляюсь, что прохлопывают момент и сдуру позволяю себя припрячь к общественно полезной деятельности. Просто рука-лицо.
Руководство универа всеми силами старается производить впечатление, что у нас тут богатенькие буратины не только мотают срок до того, как можно будет сесть в тёпленькое кресло, приготовленное родителями, но и по-настоящему ключом бьёт нормальная студенческая жизнь. Ну да, ну да.
Вот они и решили создать кружки и секции, которые нафиг здешним студентам не сдались.
В общем, если меня и еще одну девочку припахали раздать листовки с приглашениями в танцевальную секцию. У нас обеих в анкетах при поступлении было указано, что мы занимались танцами, поэтому мы и попадаем под раздачу. Судя по выражению лица подруги по несчастью, она понимает, что успех предприятия стремится к нулю.
На мой робкий намёк, что лучше сделать объявление на сайте, в отделе внеучебной работы мне честно говорят, что студенты плевать хотят на объявления от администрации. А так посмотрят на стройняшку и авось подтянутся. Плюнув, я смиряюсь.
И вот на большой перемене я стою, как прокажённая, с этими листовками. Чтобы не светиться у главного входа, я, поразмыслив, выбираю место возле женского туалета. Вряд ли здесь я встречу Дикаева, да и процент девочек тут повыше. Опять же, в туалете есть, куда листовку выбросить, и они не будут валяться по всем коридорам.
Стою и считаю минуты, постоянно поглядывая на часы.
Честно говоря, тянет зайти в туалет и сунуть всю оставшуюся пачку в мусорку, но я оставляю этот вариант на крайний случай. Дело не в том, что я такая правильная. Как раз наоборот. Но я сама танцы люблю, и вдруг кому-то из девочек действительно захочется пойти.
Спать хочется неимоверно. Всю ночь я ворочалась и не могла уснуть, переживая произошедшее дома у Дикаева снова и снова. На первой паре я еще бодрилась, а сейчас совсем спекаюсь. Минут за пять до звонка, когда я, не выдержав, прислоняюсь к стене и прикрываю глаза, меня окликают.
– Подарочек…
Надо сказать, сразу бодрит, потому что так меня могут назвать только двое, и одного из них я видеть не желаю совсем.
Мне везет, и это не Дикий.
Рамзаев и какая-то брюнетка. Девчонка такая яркая и красивая, что я мгновенно испытываю зависть. Везет же некоторым! И тут же выкапываю из памяти его слова: «А ты не такая уж и страшная». И теперь они не кажутся мне комплиментом. На фоне этой я простушка.
– Ник, подержишь? – девушка протягивает ему сумочку, демонстративно
Если бы спросили меня, я бы сказала, что потому что осень, и к обеду любая машина, даже помытая, покрывается пылью. Но спрашивают не меня.
– Садись за руль и мой свою тачку, – хмыкает Рамзаев.
– Я привыкла, что меня возят, – поводит она плечиком. – Подождешь же меня?
И эта фраза не звучит, как вопрос. Это полная уверенность, что Рамзаев будет ждать. Почему меня бесит эта стерва? Если его все устраивает, то мое какое дело?
– Пожалуй, подожду. Поболтаю с подарочком, – тянет Ник.
Ник – это от Николая или от Никиты? Ладно. Мне все равно. Лишь бы ушли быстрее.
Девица, бросив на меня цепкий взгляд, скрывается за дверью, а Рамзаев шокирует меня:
– Как вчера все прошло?
И я покрываюсь мурашками. Что? Он в курсе? Обо всем? Или только, что я была у Дикаева? Он не выглядит как сплетник, но что я знаю о трепачах? И Таня говорила, что Рамзаев себе на уме.
– Не понимаю, о чем ты, – отвечаю сквозь зубы и отворачиваюсь, будто мы с ним вообще не знакомы.
– Оля, Оля… – посмеивается Ник. – Я уверен, что Кир вчера вломился в общагу с бешеными глазами. И мне интересно, вы успели дойти куда-то еще или зажгли прямо там?
– Каждый думает в меру своей испорченности, – огрызаюсь я, хотя гадкий Рамзаев попадает не в бровь, а в глаз. Мои слова отдают начальной школой, и от этого я краснею. Блин. Еще б сказала: «Бе-бе-бе»!
– Да ну? – удивляется Ник. – На Дикаева напал приступ платонизма, и вы весь вечер держались за ручки?
Ох, за что вчера только не подержался Кирилл, но Рамзаеву я об этом рассказывать не собираюсь совершенно точно.
– А тебе-то что?
Ник окидывает меня насмешливым взглядом:
– Да вот, хотел поинтересоваться, может, привет ему от тебя передать? Мы как раз к нему на тренировку.
И вот чувствую, что он меня подкалывает, но все равно вспыхиваю:
– Не стоит. Мы вчера все друг другу сказали!
– Ну-ну, я бы не заблуждался… – задумчиво произносит он, явно не придав моим словам никакого веса. – Я думаю, Оля, Кир еще нарисуется.
Это сказано даже не для меня, Ник размышляет вслух.
– Где нарисуется Кир? – прерывает нашу беседу капризный голос вернувшейся брюнетки. – Я думала, он ждет меня в спортзале.
– Лин, я не в курсе, чего вы там вчера перетерли с ним. Может, и ждет. Речь о его подарке.
– Подарке? – переспрашивает она, все еще игнорируя меня, будто я пустое место. Бесячая какая! – Она – подарок Кира?
И звучит это так, словно ему подарили чемодан без ручки. И смотрит свысока, чуть ли не брезгливо морщится.
Да иди ты в жопу! Сама небось уже кремом от морщин начала пользоваться, и губы уже так полгода никто не красит!