Запретная зона
Шрифт:
— А, ч-черт! — выругался он и собрался приоткрыть окно, чтобы выбросить окурок.
Рука напарника сжала его плечо.
— Тихо! — он наклонился к динамику. Окурок упал на резиновый коврик.
ГОЛОС СТОЛЕТНИКА. Не нужно ничего писать. Я запомню.
ГОЛОС ИЗГОРСКОГО. Лобня Московской области. Улица Конституции. Дом 46. Квартира 40. Там живет женщина по фамилии Шейкина Валентина Иосифовна…
Коренастый мужчина в кожанке, сидевший за рулем «форда», поднес к губам микрофон:
— Амфора, я — Зубр, объект назвал адрес.
«Я слышал, Зубр, — отозвался спокойный голос. — Оставайтесь на связи».
ГОЛОС ИЗГОРСКОГО. Я провожу вас.
ГОЛОС СТОЛЕТНИКА. До двери. Я попробую отпереть…
В динамике послышался звук отодвигаемых стульев, голос Столетника: «Может быть, ей позвонить предварительно?..» и голос Изгорского — уже неразборчиво, сквозь шум отодвигаемых засовов: «…айтесь, чтобы никто…» Скрежет замков. Хлопок двери.
«Зубр, что он должен сказать Шейкиной?» — спросили по рации.
— Я не расслышал…
Напарник коренастого, человек с перебитым носом и маленькими подвижными глазами поднял затоптанный окурок с пола и сунул его в пепельницу.
— Кажется, все, — подмигнул он, обнажив в улыбке верхний ряд зубов с двумя стальными коронками.
— Не говори «гоп», — не разделил его радости коренастый.
— Гоп! — уверенно сказал фиксатый. — Гоп, кореш! Потому что старик так же глуп, как и его охранник, ха-ха-ха!.. Долго же он нас водил, а?
— Бенгальский тигр тебе кореш, — сверкнул глазами коренастый. — Вот он!..
Из-за угла четырнадцатого дома бодрой походкой вышел Столетник, осмотрелся. Обильно усыпанный листвой «форд» не вызвал никаких подозрений он стоял здесь не менее суток. Подойдя к «жигулям», Столетник сказал что-то находившейся в салоне собаке и перебежал улицу.
— Объект-2 вышел. Подошел к табачному киоску на нечетной стороне улицы.
«Дайте ему уехать».
На ходу распечатывая пачку «Кэмела», Столетник вернулся к машине. Тронувшись с места, его «шестерка» подъехала к разделительной полосе, пропустив «джип», развернулась и влилась в транспортный поток.
— Амфора, объект-2 проследовал в сторону Перовской улицы.
— Вас понял. Оставайтесь в машине до особого распоряжения… Карат, Карат, как слышите, прием.
— Амфора, вас понял, я — Карат, беру объект-2 на углу Плеханова…
Коренастый щелкнул тумблером и посмотрел на фиксатого.
— До «гоп» еще нужно перепрыгнуть, — бросил он. Заметив, что тот вынимает очередную сигарету, прикрикнул: — Хватит дымить! Нанюхался за сутки твоего кизяка — блевать тянет!
Он откинул спинку кресла и, засунув руки в карманы, закрыл глаза.
Затемненные стекла делали «форд» похожим на сбившегося с пути слепого.
9
Женьку переполняла радость. Первое же дело выгорело и обещало быть легким.
Атмосфера особой важности, которой клиент окружил свое поручение, с одной стороны, смешила, с другой — вызывала к клиенту сочувствие, подтверждая Женькины выводы о его душевном нездоровье. Люди, имеющие допуск к государственным секретам, живут в других условиях и выглядят иначе — уж это-то Женька знал. Он улыбнулся, вспомнив, как старый хитрец клюнул на его розыгрыш: «Не подходите к окну!.. не выглядывайте в глазок!..» Сидит теперь небось в дальнем углу своей лачуги и ждет его возвращения, дрожа от страха, который сам же нагнал на себя. Ничего, пусть посидит, подумает. Женька не раз подвизался в роли телохранителя, и психическое состояние людей, подверженных «фобиям», было ему хорошо знакомо. Жалость к Изгорскому сменилась презрением: эта дверь, эти решетки… Нападали на него, как же!.. Да кому ты нужен, пархатый!.. Интересно бы заглянуть в твой портфельчик, если он, конечно, вообще существует. «Скажете ей, что умер Саша. Она знает», — напутствовал его Изгорский напоследок. Долю покойничка небось решили разделить? Денег, разумеется, в портфеле не будет — так, диссертация какая-нибудь или ученый труд покойника дождался нового автора. Впрочем, чего гадать — до Лобни час езды по хорошей погоде, а там видно будет.
Женька удачно вписывался в «зеленую волну». Вырулив на Народный проспект, решил мотнуть к Таньке, благо Медведково по пути. Пять новеньких «стольников» согревали душу. Для начала нужно будет оплатить лицензию да заехать в «Автозапчасти» на Ярославском шоссе, посмотреть крестовину. А на обратном пути, у Кольцевой, и заправиться не грех — чтоб «под завязку». Разумеется, если еврей не фальшивомонетчик…
Мыслишка о том, что доллары могут оказаться ненастоящими, как ни была глупа, но все же никак не улетучивалась из сознания, и, чтобы избавиться от нее, он решил разменять пару сотен: наличка-то все равно нужна.
Шериф намаялся в ожидании хозяина и теперь дремал, свернувшись калачиком на сиденье.
«Хорош псих, — мысленно вернулся Женька к Изгорскому, высматривая по сторонам «Обмен валют», — дело государственной важности первому встречному доверять! А я вот возьму и отвезу эти бумаги в ФСК!.. Нет, старик, конечно, полный «голландец», иначе его действия не объяснить».
В поле зрения оказалась солидная вывеска обменного пункта банка «Гермес» и знак стоянки у приземистой ограды сквера напротив. Женька притормозил, припарковался в удобном месте, загнав передние колеса на тротуар.
— Сидеть, Шериф! — приказал он вскочившему псу. — После выведу.
Опустив окно, чтобы, в случае чего, услышать лай, он захлопнул дверцу и побежал к обменному пункту.
— Амфора, я — Карат. Объект-2 вошел в обменный пункт на Большой Черкизовской.
— Карат, задержите его минут на десять. Как поняли?
— Вас понял. Выполняем.
Из бежевой «девятки» вышел долговязый парень в джинсах и свитере, постучал ногой по левому скату и, окинув стоянку беглым взглядом, направился к «жигулям» Столетника. В руке у него был автоматический нож американского производства. Если зайти со стороны сквера, будет виден вход в обменный пункт, и можно, быстро наклонившись, проткнуть переднее колесо. До цели оставалось шагов десять, как вдруг из салона высунулась огромная собачья голова и раздался предупреждающий рык, подобный тигриному. Словно разгадав намерения долговязого, пес не сводил с него злобного взгляда.
— Вот, зараза, — сказал долговязый оставшемуся на связи напарнику, ретировавшись в салон «девятки». — Что делать будем?..
Женька поменял две сотни, несмотря на то, что курс был явно не самым высоким в городе. От сердца отлегло — купюры оказались подлинными. «Кто-то подкармливает этого нищего, всеми заброшенного, без родных и друзей», — подумал Женька. Рассовав деньги по карманам, он вышел на улицу, поискал глазами киоск с мороженым.
На пороге топтались менялы.
— Доллары покупаем, продаем? — спросил вполголоса долговязый в джинсах.