Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Сотер Таис

– Нет! И пожалуйста, тише!

– Как только я попал в спальню, то восстановил защитное заклинание. Нас никто не услышит.

Ну да, только если почувствуют чужую магию. Возможно, Рихтер меня сейчас очень сильно подставил.

– Так кто это был, Нат?

– Наверное, слуга. Я не успела открыть.

– Поэтому побежала к Лучиано, а вернулась, уже вооружившись?

Я с стуком поставила подсвечник на комод, и зажгла лампу. Всё для того, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза повелителя стихий.

– Почему бы вам не свалить обратно в ночь, сеньор Рихтер?

– Как грубо, сеньорита Бьянки. А я, между прочим, собирался беречь ваш сон, разглядывать вас спящую, и умильно вздыхать. А вы

мало того, что не спите, так еще и гоните меня прочь.

– Этого не требуется. Уходи.

– Не уйду, прежде чем не расскажу тебе историю на ночь. Правда, это не сказка, и она тебе вряд ли понравится.

– Так может и не надо? – устало спросила я.

– Не-не, Рената. Обязательно надо!

Легче было смириться, чем пытаться выгнать упрямого грейдорца. Тем более что не будь его сейчас здесь, и вместо того, чтобы злиться, я бы дрожала от страха. А его присутствие помогало мне справиться с пережитым страхом и неприятными воспоминаниями.

Но на всякий случай я все же старалась не приближаться к Рихтеру, удобно примостившемуся на подоконнике, как огромный ворон на узкой жердочке. Не доверяя не столько ему, сколько себе. Если я намеревалась разорвать с ним отношения, было бы глупо снова поддаться... определенным желаниям.

– Так что за история?

– Это из моей богатой профессиональной практики, – удобно скрестив ноги, сказал маг. – Тогда я ещё учился в Брейгском университете, на последнем курсе. Меня прочили на очень важную должность во дворце, но я, кое-как сумел отбиться. И устроился на практику в полицию. И начал, как полагается, с патрулирования. Для такого деревенщины, как я, самый раз, чтобы узнать город во всех его проявлениях. И порой самых мерзопакостных. Но больше всего мне запомнился один случай. В полицию обратился встревоженный отец семейства – его пятнадцатилетняя падчерица сбежала из дома. Хорошая домашняя девочка, еще даже не закончившая школу. Ни у родственников, ни у подруг у неё не было. Представляешь, что могло с ней случится в большом городе за те два дня, что её не было? Глупую девчонку пообещали поискать, прошерстили притоны, поспрашивали нищих, но так и не нашли. Да и не слишком старательно искали. По опыту моих будущих коллег, её тело уже валялось в сточной канаве, или на дне реки с перерезанным горлом. А я... как-то впечатлился, знаешь. Сутки провёл на улице, замерз, простыл, пару раз подрался, едва не получил пером под бок... Но всё же отыскал потеряшку.

– С помощью стихий?

– Тогда я не был таким уж опытным магом, да и о девчонке ничего не знал. А на одном лишь желании помочь и жалости много не наколдуешь, знаешь ли. Нет. Я просто очень много ходил, спрашивал, вынюхивал. Как оказалось, у девочки оказалось не все так плохо. Она не стала жертвой головорезов, и не попала в бордель, а устроилась в кабак на краю города подавальщицей, соврав о своем возрасте. И тому, что её нашли, была совершенно не рада. Побег был спланирован, и весьма неплохо для малолетней дурищи. Разве что из дома она не догадалась, или постеснялась прихватить золотишка. Как я бы сделал на её месте.

– Почему она сбежала? – не смогла сдержать любопытства я.

– Это я и пытался выяснить. Мамаша её, женщина тихая и впечатлительная, всё плакалась, что разбаловала дочь, а как отчим принялся за воспитание, так она и взбунтовалась. Шлялась где ни попадя, прогуливала школу, тискалась с соседскими мальчишками по углам. Весьма несознательная фрейлейн... с удивительно умными и грустными глазами. Вот как у тебя. С первого дня, как тебя увидел, не мог понять, кого ты мне напоминаешь. А вот сегодня понял.

– Я никогда не была оторвой.

О том, что родителей слушаться не обязательно, а иногда даже – стоит оказывать им всяческое сопротивление, я узнала, уже

став взрослой. Как и то, чего это может стоить. Моя мать так сильно была разочарована моим разрывом с Джакомо Кроне, что я стала нежеланным гостем в родительском доме на долгие годы. И до сих пор мои отношения с семьей остались весьма прохладными. Но в свои пятнадцать лет я и подумать не могла, чтобы всерьез противостоять взрослым. Это Исе позволяли капризничать и упрямиться, от меня же требовали полного послушания, считая, что мой целительский дар делает меня человеком слабым, легко подпадающим под дурное влияние. Или же опасаясь, что я спячу, как и бабушка.

Но всё это Рихтеру знать не следовало.

– Так и Клара, та девчонка, на самом деле, не была, – сказал маг, пожимая плечами. – Она просто пыталась избавиться от кошмара, что творился у неё дома.

– Её... били?

– Нет. Отчим насиловал её.

Это прозвучало так обыденно. И так страшно. Северянин оказался прав – история мне не понравилась. Но он все же продолжил.

– Но при нём она боялась признаться в этом, а он ни на секунду ни оставлял её одну, делая вид, что печется о её здоровье. Она... ни сказала мне ни слова, хотя у меня уже тогда были подозрения. А затем было поздно. – Рихтер порывисто вздохнул, сжимая кулаки. Сейчас он был не здесь и не со мной. А в том ужасном прошлом, которое уже не изменить. – Клара повесилась через неделю. Я добился того, чтобы отчима допросил менталист, и правда всплыла. Но знаешь... для моей потеряшки было уже поздно. Она не просила помощи – кажется, просто не умела делать. Ведь её мать, даже подозревая, что что-то не так, просто предпочитала закрыть глаза ради любви своего мужа. А я оказался тем человеком, что вернул Клару чудовищу.

Рихтер замолк, и никогда еще тишина не была столь неуютной и давящей. Я часто заморгала, пытаясь не заплакать. Безрезультатно. Проклятье! Работая в городском госпитале, я всякого насмотрелась. Я знала, что такое смерть и страдания. И я научилась, не оставаясь при этом равнодушной, отделять свою жизнь от работы, не позволяя ей разрушить мою жизнь. Насколько это было возможно.

Но есть вещи, к которым не привыкнуть. Которые весьма сложно себе простить. Как и я не могла простить себе смерть Исы.

– Жаль, что так случилось. Это не было твоей виной, Корбин. Не всем можно помочь. И не всё можно предугадать.

– Нет. Но можно научиться делать выводы. И не прятаться от чужой боли. Так почему, Рената, ты так сильно напомнила мне Клару?

Грейдорец умел поставить в тупик своими вопросами. Хотя, кажется, я начала понимать, к чему он клонил. И мне это совсем не нравилось.

– Ты меня это спрашиваешь?! В моей семье меня никто и пальцем не тронул!

– Правда? А Кроне... тоже не тронул? Вы ведь знакомы с ним давно. Ласкане рассказывал, что еще до его встречи с твоей сестрой. Почему, когда он приехал, ты стала будто бледной тенью самой себя?

Неприятное чувство. Когда что-то, для тебя очень личное и важное, которое ты бы не хотел рассказывать никому... просто безжалостно выставляют наружу. Прямота и проницательность Корбина повергла меня в смятение. И разозлила.

Я редко злюсь. Точнее, редко показываю свою злость. Но иногда... иногда! На самом деле, очень редко. Всё просто выходит из-под контроля.

Я схватила первый попавшийся предмет и швырнула его в Корбина. Это оказался бронзовый канделябр на три свечи. Маг дернулся, пытаясь уйти от столкновение, и моё орудие возмездия исчезло в ночи. А вслед за ним и неудержавшийся на своей жердочке повелитель стихий. Я кинулась к окну, намереваясь его поймать, хотя явно не успевала, но он в самый последний момент успел зацепиться за раму, и уже подтягивался обратно. При моем приближении он испуганно округлил глаза и замер.