Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
– Джакомо, и ты здесь, – сказала я магу без особой радости, подходя ближе. – Разве ты занимаешься этим делом?
– К сожалению, нет. Но я обязан проследить, чтобы твои интересы не нарушались, раз уж за тебя не может заступится муж. – Наши взоры почти одновременно метнулись к Рихтеру, который делал вид, что очень занят разговором с Фоскарини, хотя его уши едва ли шевелились, пытаясь подслушать ему не предназначенное. Кроне скрестил руки на мускулистой груди. – Ты зря ему помогаешь, Рената.
– Я лишь следую своему целительскому долгу.
– Врёшь! – почти прошипел боевой маг. Затем с трудом он заставил себя успокоиться
А этой не слишком приятной ноте я поспешила закончить разговор, и поспешно вернулась к Рихтеру – как цыпленок под крылышко наседки. Рихтер тут же сбавил шаг, позволяя мне идти чуть впереди него, и закрывая своим телом от взглядов Кроне, следующего за нами в некотором отдалении. Так что я могла немного выдохнуть, и насладиться богатством и красотой внутренних помещений здания, в котором заседал церковный суд. Раньше, много веков назад, здесь собирались патриции на сенат. Ныне же всё превозносило небесную власть над мирской. Хотя больно уж роскошно священники обставили свое существование здесь, на бренной земле, при этом проповедуя своей пастве, что лучшую жизнь нужно искать не на бренной земле. Столько золота, шелка и ковров я не видела даже во дворце дожа в Ценасси.
Мы вошли в огромный круглый зал с невысоким постаментом посредине, на котором уже рассаживались участники – я заметила падре Кардильеро, который тихо беседовал с двумя пожилыми епископами, несколько незнакомых мне людей в мирских одеждах и совсем юного секретаря, облаченного в рясу. Еще одно позолоченное кресло – на некотором возвышении, оставалось свободным.
На сидениях вблизи постамента я заметила Летицию в сопровождении Вико и Сонди, а с ними адвоката дожа – как я слышала, лучшего специалиста в области церковного права во всей Лермии. Но всё мое внимание привлёк совсем другой человек – Гидеон Нери, сидевший от всех отдельно, и погруженный в чтение книги. Наше появление он даже не заметил.
– Что Нери здесь делает? – встревоженно спросила я Рихтера.
Тот проследил за моим взглядом и пожал плечами.
– Говорят, Нери на хорошем счету у многих важных особ в Орлэнде. Должно быть, они хотят услышать его мнение о моих способностях и силах. А что? Ожидаешь от него пакостей? Не беспокойся, мы тоже кое-что припасли для него.
Для Нери? Я покосилась в сторону Лауро Фоскарини, галантно целующего руку своей дочери. Даже здесь, среди своих врагов – а Святой Престол люто ненавидел дожа Конте, он выглядел непринужденным и спокойным. Неужели он ничего не боится? Если Рихтера обвинят, то и на его покровителя падёт тень.
Рихтер проводил меня к Летиции, а сам направился к постаменту, где ему предоставили простой стул. Но хотя бы обошлось без цепей и кандалов, лишающих магической силы. Не будь у грейдорца такого покровителя, едва ли он смог бы появиться на суде как свободный человек. Церковников присутствие такого опасного мага рядом нервировало – стражи здесь было с полсотни, притом и них с десяток боевых магов. Недолюбливая одаренных, Святой Престол все же не гнушался пользоваться их услугами.
Внезапно все вскочили, а дож не слишком скрываясь, ухмыльнулся.
– Надо же, само Святейшество явилось, – негромко сказал он. Впрочем, епископам наверняка все было слышно. Акустика в зале была прекрасная.
Я во все глаза смотрела на неспешно идущего между рядами невысокого мужчину лет сорока в пурпурных одеждах, вышитых золотом и высоком головном уборе... из-под которого непритязательно выбивались светлые пряди. Понтифик Агастус оказался гораздо менее величественным, чем его изображали на портретах. Лицо его было сонным, и даже опухшим – от алкоголя ли, или праздного образа жизни, но при этом он все же был удивительно красив. Будучи потомком древнего патрицианского рода, Агастус унаследовал от предков благородный и утонченный облик, который не портила даже некоторая развязность манер, совсем не сочетающаяся с высоким саном.
– Не обращайте на меня внимания, – грациозно отмахнулся Понтифик от подбежавшего к нему служке. – Я сегодня только зритель.
Он проигнорировал кресло, поставленное для него, и уселся прямо позади нас, тут же протянув холеную руку, украшенную перстнями, для поцелуев. Дож, ничем не показав своего раздражения, склонился над ладонью Агастуса, ничем не показав своего раздражения, и только после этого, Понтифик, кинув на остальных пренебрежительный взгляд, кивнул.
– Не надо формальностей, я тут только как зритель. Ну же, садитесь, сеньоры и сеньориты! Давайте начнём. Я не хочу опоздать на премьеру в новом театре. Говорят, представление весьма занятное!
Дож насмешливо сверкнул глазом.
– Не занятнее того, что мы сейчас увидим. Так что я, лично, никуда не спешу.
Корбина Рихтера, подданного Грейдорской империи, не имели права подвергнуть суду, светскому или церковному, без веских на то оснований. Разве что отлучить от Церкви. Но угроза эта для повелителя стихий едва ли была серьезной, а император Грейдора, Анжей, счёл бы подобное деяние практически оскорблением – ведь повелитель стихий служил лично ему. Ссорится с молодым правителем грозной империи никто не хотел. Но тут выдался просто удачнейший случай выдворить Рихтера за пределы страны. Разрушения, тысячи свидетелей, сотни жертв... И все из-за потери контроля над магией.
Кардильеро не просто так ездил в Конте. Дознаватель лично опросил и привез из провинции тех, кого так или иначе затронула стихия. Среди нескольких жертв – торговцев, крестьян, рыболовов, я увидела парочку знакомых лиц. Всех их мне пришлось лечить в ту злополучную ночь, когда Рихтера привезли в беспамятстве. Они робко мне кивали и тут же отводили взгляд, будто и я была в чём-то виновата.
Один из епископов поднялся и зачитал обвинение, представил пострадавших, перечислив список имен – и тех, кто был здесь, и тех, кто не приехал. И только затем дал возможность высказаться Рихтеру. Тот, обычно многословный, в этот раз был вполне лаконичен, коротко и точно описав события, предшествующие потере контроля. Когда он заговорил о больнице Святого Антония, его прервал всё тот же епископ.
– Насколько я знаю, здесь присутствует целительница, что вас излечила.
– Да, сеньорита Бьянки.
– В каких вы с ней отношениях?
Мне показалось, что в мой позвоночник воткнули железный штырь. Дыхание застряло где-то в груди.
– Как вы сказали, она меня спасла, – спокойно сказал Рихтер, безмятежно покачивая ногой. – До этого момента мы знакомы не были.
– Что вас связывает в настоящее время? Ведь вы уже излечились, а сеньорита Бьянки живет с вами в одном доме.