Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
– Зачем? – устало поинтересовался маг.
– Потому что ты выглядишь великовозрастным обалдуем, для которого всё – только игрушки. И в отношения ты тоже только играешься. – Ланге уселся рядом, достал портсигар, и закурив, задумчиво сказал. – Поэтому я удивился, когда узнал, что ты решил жениться. Думал, что ты так и помрешь одиноким.
– Почему бы мне не жениться? – проворчал маг, морща нос от едкого дыма слишком дешевых для столь обеспеченного человека, как Ланге, сигарет. – В конце концов, я тоже хочу семью и детей.
Мимо них прошли слуги, стараясь не коситься на двух странных северян,
– То есть чистая прагматика? – фыркнул Ланге. – Я бы тебе поверил, если бы не видел, как на неё смотришь. И на такие глупости, как ты тут продемонстрировал, способны только юнцы или влюбленные.
– Не выдумывай. Мне нравится Рената, но свой разум я не потерял. Просто наш брак выгоден обоим. Рядом со мной наконец будет женщина, которая меня не раздражает, и во всем устраивает, а Рената обретет немного устойчивости в жизни.
– С тобой?! Устойчивости?!
Ланге снова расхохотался, запрокинув светловолосую голову. Ударился затылком о колонну и поморщился.
– Проклятье! Мог бы и предупредить, что лермийка так умеет. Как вспомню, что она со мной сделала, так дрожь берет! Кстати, перед самым отъездом ты напился, и все твердил... как там было? О! «Никогда не женюсь на магичке. Хватит мне ведьминских закидонов!». И что я вижу?
Рихтер закатил глаза, не желая отвечать, и не желая признаваться, что он игнорировал любые причины, что могли бы помешать ему остаться рядом с Ренатой. Например, свою интуицию, которая при их первой встрече просто вопила, что с южанкой что-то не так.
Глава 51
Удивительно, но Стефан фон Ланге, придурочный грейдорец со смазливой рожей, никак не стал портить мне жизнь после того вечера. Напротив, прислал пространное письмо с извинениями, коробку конфет и прекраснейшую розу, созданную из роанского цветного стекла. Дорогую безделушку тут же разбил Лучиано, решивший посмотреть, как сверкают лепестки цветка на солнце, и даже не был за это наказан.
С Корбином... всё было сложнее. Он разумно не стал петь под моим балконом серенады, и не закидывал меня букетами с записками. Лишь один раз подошёл, чтобы объясниться, и вместо этого полчаса травил истории из своего детства и юности. Как это связано со мной, я так и не поняла, но была впечатлена тем, насколько он был эмоционален. Возбужденно размахивал руками, виновато заглядывал в глаза, и выглядел таким потерянным и несчастным, что справилась я со своим материнским инстинктом с трудом. У меня есть уже один сорванец на руках, но с его шалостями пока как-то было легче справиться, чем с выкидонами мага.
В какой-то момент мне всё это надоело, и я пользуясь тем, что никого рядом не было, заткнула словоохотливого северянина поцелуем. А затем чутка увлеклась. Хорошо. Сильно увлеклась. Настолько, что в себя уже пришла в кровати Корбина, абсолютно истощенная физически, но в удивительно благодушном настроении, лишь чуть-чуть приправленном грустью. Потому что, кажется, постель была единственным местом, где всё было просто и понятно. Но разве так должно быть между людьми, которые собираются заключить брак?
Собираются... Так ли это, или я надумала себе то, чего не было?
– Корбин?
– Да, малышка?
Сейчас маг выглядел расслабленным
– Когда ты говорил о ухаживаниях... это ведь было только для того, чтобы у окружающих было меньше к нам вопросов?
– Нет, я был серьезен.
– То есть ты в самом деле хочешь на мне жениться.
– А ты против?
Глупо я сейчас буду выглядеть, если скажу, что хочу за него замуж, но только по любви. Должна ведь радоваться, что вообще берут – бесприданницу без знатной семьи и, как едко сказал однажды Джакомо, давно потерявшей очарование юности.
– А Лучи?
– А что Лучи? Пусть живет с нами, – добродушно сказал маг. – Мне он точно мешать не будет. Смешной мальчуган, буду его за тапками гонять и за пивом.
Я было взвилась, но заметила, что уголки губ Рихтера подрагивают.
– Если Кроне его не отпустит?
– Придётся, – беспечно сказал маг. – А если Кроне будет вредничать, то просто украдем твоего племянника, и пусть пишет ему письма! На большее может и не рассчитывать!
До чего же самоуверен! Этак и я поверю, что ему всё по плечу! Я не удержалась и дернула мужчину за длинный нос, а затем тут же утешающе поцеловала, прежде чем он начал возмущаться.
– Так ты выйдешь за меня, Рената?
В странных зеленых глазах его застыло беспокойство и нежность, которая просто рвала мне душу. Я перевернулась на живот, занавесив лицо волосами – сейчас мне не хотелось, чтобы повелитель стихий видел его выражение. Я так и не спросила Корбина, любит ли он меня хоть немного. Да и зачем спрашивать, если ответ мне не понравится. Но эгоизм и гордость свою – глупую, даже опасную, стоило упрятать куда подальше. Потому что между тем мужчиной, который говорит мне, что любит, причиняя при этом боль, и тем, кто равнодушен, но достаточно благороден, чтобы протянуть руку в случае нужды – я выберу второго.
А любовь... Что же, нельзя быть столь жадной. И своими глупыми чувствами я надоедать тоже не буду.
– Конечно, Корбин. Я стану твоей женой.
Раздался странный вздох, скорее разочарованный, чем довольный. Мужчина сплёл свои пальцы с моими, слегка их сжимая.
– Не бойся, всё будет хорошо. Ты не пожалеешь о своём решении. Ведь я тот, кто тебе нужен, а ты нужна мне. Не сомневайся этом, Нат.
«Ты нужна мне»... Снова, одной лишь простой фразой, он проделал брешь в моих доспехах. Теперь моя очередь вздыхать – растеряно, неверяще. Или даже с надеждой, что я все же нашла того, кто способен стать для меня самым близким и дорогим человеком, и которому могу что-то дать взамен.
Я потянулась к Корбину, прижимаясь к нему всем телом.
– Это ты не пожалеешь, сеньор Рихтер. Я постараюсь сделать тебя счастливым.
Маг схватил меня пониже спины, подтягивая повыше и не обращая внимание на испуганное и смущенное ойканье.
– Не знаю, что там со счастьем, но желание тебе во мне удалось возродить отлично!
Романтичный момент был безвозвратно испорчен, но тем лучше. Романтика нам давалась пока ещё плохо, в отличие от потакания более низменным удовольствиям.