Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
– Нет.
– Тогда это сделал Вико? Ты покрываешь его? – настойчиво продолжал спрашивать боевик, будто от моего ответа могло что-то зависеть.
Покачала головой.
– Никто не хотел ей зла.
– Тогда почему всё так закончилось? – с горечью спросил Кроне.
Мне на мгновение стало его жаль. Если бы я могла объяснить, что произошло тогда, рассказать всю правду... Но тогда пострадает Лучиано. Ведь само его существование попирает небесные законы. И всё же хоть я и не могла ничего объяснить Джакомо, в этот момент мне хотелось его утешить.
– Иногда плохие вещи... просто случаются. Ты не должен себя винить.
– Я? Винить себя? – с довольно странными интонациями повторил маг. Но то,
От жалости не осталось ни следа, когда боевик, схватив меня за плечи, прижал к стене. Его губы смяли мои, а язык протолкнулся вглубь рта. Я инстинктивно попыталась сжать зубы, но Джакомо, будто зная, что я собираюсь сделать, впился пальцами в моё горло, заставляя подчиниться. Когда болезненный поцелуй закончился, оставив после себя медный привкус крови, Кроне прижал свой лоб к моему. Глаза его лихорадочно блестели.
– Всё можно исправить, Нат. Я могу вытащить тебя отсюда.
– И что ты попросишь взамен? – задыхаясь, спросила я, борясь с головокружением. Кроне, заметив, что мне поплохело, ослабил хватку. Рука его скользнула вниз, проникнув в скромный вырез платья. – Нет! Перестань!
– С твоей стороны разумнее не быть столь упрямой. Я всё равно получу то, что хочу. Но если станешь чуть более ласковой, то сможешь получить от этого выгоду. Им нужна не ты, им нужен Фоскарини, и если ты дашь Престолу то, что они хотят, Кардильеро просто закроет глаза на твое исчезновение.
Сил, чтобы трепыхаться, у меня было не столь много, тем более что разница в нашей силе была просто колоссальной. Попытка вырваться из объятий или пнуть Джако тут же жестко пресекалась, а поцелуи становились всё более жадными и агрессивными. Я вертела головой, сдавленно проклиная ублюдка, но едва ли это могло его остановить. В какой-то момент магу надоела это возня, и он швырнул меня на матрас, тут же навалившись сверху. Меня охватил отчаяние. Изображать страсть я не могла, да и не хотела, но и в сопротивлении не было смысла. Может, и вправду сдаться? Всё закончится, рано или поздно. Нужно только немного потерпеть.
– Одумалась? – Кроне растянул губы в улыбке, в которой не было ни радости, ни любви, одно лишь довольство своим превосходством. Он провёл большим пальцем по моим искусанным в кровь губам, раздвигая их и пытаясь проникнуть внутрь. Я сжала зубы сильнее.
Почему... почему... Почему всё, что я могла, это только беспомощно дрожать, жертвенно отдавая себя во власть Джакомо?!
Не хочу. И не могу. Больше никогда.
Джакомо встречал женщин красивее. Соблазнительнее. Ярче и искуснее в постели. Но ни одна из них почему-то не могла сравниться с Ренатой Бьянки. По крайней мере в глазах боевого мага. Такая мягкая и гладкая кожа, на которой так легко выступала кровь, тёмные глаза, от слез сияющие как драгоценности, шелковистые волосы, в чью прохладу столь приятно было запустить пальцы, заставляя девушку опрокинуть голову и обнажая тонкую беззащитную шею. Те чувства и желания, что обуревали его при взгляде на Ренату, были столь пугающе противоречивы. Нежность прорывалась сквозь ослепляющую ярость, а желание причинить боль казалось едва ли не проявлением милости. Разве она сама не провоцировала его? Играла с ним, заманивала, а потом снова и снова отвергала.
Он должен был наказать её. Растоптать. Может быть тогда, полностью уничтожив, он смог бы её простить. За то что посмела его отвергнуть, за то что отдалась другому мужчине. Теперь Джакомо собирался стереть все его следы с её столь слабого и хрупкого тела, которое так сводило его с ума.
Маг грубовато задрал рубашку, лаская сквозь тонкую сорочку горячую, чуть влажную от пота кожу. Услышав слабый вздох, он вскинул глаза, продолжая кривить губы. Усмешка застыла на его губах. Взгляд, которой он поймал, не был умоляющим или испуганным, хотя на пушистых ресницах все еще мерцали слезы. Но то, как она на него смотрела... Холодно, пристально. Внезапно тонкая рука, до этого пытающаяся его оттолкнуть, взметнулась вверх, обхватывая его шею, приближая мужчину к себе. Дыхание обожгло лицо. Рената яростно и зло его поцеловала, смешивая свою кровь с его. Мазнула влажным языком по щеке, прикусила мочку уха, заставляя сладко содрогнуться.
– Джакомо, я открою тебе небольшой секрет, – зашептала она, лаская его затылок умелыми пальцами. – Эти оковы... подавляют мою магию, но не полностью.
– Нет? – хрипло спросил он, почти не понимая, что она говорит. Её внезапная реакция смела остатки осторожности.
Игривый смешок.
– Нет. Он только запечатывает дар в моем теле. Я не могу воздействовать на других... Но я всё ещё могу влиять на собственное тело. Например, сделать так, чтобы моя дыхание и кровь стали самым страшным для тебя ядом. С каждым прикосновением ко мне ты будешь всё больше заражаться, впитывать в себя смерть и разложение. Как скоро, думаешь, болезнь пожрёт твою плоть, Джакомо?
Маг отпрянул, только сейчас заметив, что жар податливого тела совсем нездоров, а безупречную прежде кожу покрывают маленькие язвочки. Рената внезапно изогнулась, заходясь в кашле, и на испуганное лицо боевика брызнули алые капли.
Кроне вскочил, отплевываясь и поспешно стирая с лица кровь. Ведьма хрипло расхохоталась.
– Если почувствуешь недомогание, прими лекарства и сходи к доктору. Хотя не уверена, что тебе смогут помочь!
Маг с грохотом захлопнул дверь камеры, поспешно удаляясь. Рената зловеще усмехнулась, встряхивая спутанной гривой. От язв не осталось и следа, хотя в груди еще побаливало. Но небольшое причинение себе вреда стоило того страха, что она увидела на самодовольном лице Кроне. Эту ночь он едва ли сможет спать спокойно, а в дальнейшем у него и мысли не будет распускать руки.
Жаль, что такая забава не приходила ей голову прежде. Но теперь то она сполна могла насладиться непривычной, и все же весьма приятной ролью злой ведьмы.
***
Корбин никогда не собирался становиться шпионом. Во-первых, его магический дар слишком выделялся, тогда как «крыса» Службы безопасности должна быть неприметной и неуловимой. Во-вторых, его внешность слишком приметна. Не было другого человека на всем континенте с такими, как у него, глазами – напоминающими, как некоторые говорят, змеиные или кошачьи глаза — в зависимости от того, в каком настроении находился Рихтер в тот или иной момент.
В-третьих, несмотря на то, что он был неглуп и осторожен, хитроумные схемы, манипуляции и ловушки ему были неинтересны. Это то, что сильнее всего отличало повелителя стихий от его приятеля, нынешнего канцлера Грейдора, начавшего свою карьеру в Сб – Мартина Шефнера. Равнодушие к интригам, прямолинейный и едкий характер, полное игнорирование жесткой иерархии... Нет, он бы не прижился среди крыс Шефнера, а политический амбиций, чтобы шагать по головам, у него не было.
И почему же, раз за разом, его втягивают в шпионские игрища? Рихтер вздохнул, и согнув голову, чтобы не столкнуться с дверным косяком, вошёл в темную пыльную комнату, полную ящиков и коробок. Невыразительный мужчина, изучавший желтоватый листок в своих руках, даже не поднял голову. Маг не стал пенять своего нынешнего подчиненного за неосторожность, и вместо этого стянул с шеи теплый шарф, надетый явно не по погоде. Агент вздрогнул, потянувшись к спрятанной под курткой кобуре, но увидев Рихтера, облегченно выдохнул.