Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
Он винил её во всех бедах. Но при этом не мог избавиться от своей вины.
– Если ты останешься здесь, она придёт за тобой, – пьяно пробормотал Джакомо, уставившись мутными глазами в грязный липкий стол. – И тогда я... тогда...
Казалось, мужчина начал засыпать. Но стоило мальчику шевельнуться, как Кроне резко выпрямился. Пошатываясь, подошёл к Лучи, и навис над ним, зло рассматривая. Мальчик тоже, не отрываясь, смотрел на своего отца. Верхняя губа его мелко подрагивала, будто у щенка, который хотел, но не мог показать зубы.
– Тебя надо запереть, – наконец, сказал боевик. –
Любовь Кроне, давно превратившаяся в одержимость, разрушила не только жизнь целительницы, но и его. И все же он не мог прекратить за неё цепляться.
Боевик схватил мальчика за покрытое синяками запястье, и не обращая внимание на сопротивление тщедушного ребенка, потащил его за собой, намереваясь запереть подвале. Но прежде, чем он достиг цели, входная дверь хлопнула, и маг почувствовал присутствие чужаков. Странно, разве он не закрывал двери? Да и чары должны были остановить почти любое вторжение. Если, конечно, незваные гости не были бы сильными магами.
Джакомо толкнул сына в ближайшую комнату, оказавшуюся чуланом.
– Жди здесь. Сдвинешься с места, ноги переломаю, – пригрозил он, и захлопнул дверь.
Повелителя стихий Кроне узнал сразу. Глаза его тут же вспыхнули злой радостью, предвкушая возможность отомстить любовнику Ренаты. Обставить убийство грейдорца будет легко, раз уж он вторгся на его территорию. Но затем боевик увидел Ласкане.
– Ты... с ним? – настороженно спросил Кроне у бывшего соратника.
– Я не с тобой, – уклончиво ответил Вико.
– Что вам нужно?
Рихтер снял затемненные очки, осторожно спрятав их в карман потрепанной куртки.
– Хочу увидеть Лучиано.
Голос повелителя стихий был мягким и даже приятным, а поза казалась расслабленной. Будто в самом деле он только зашёл в гости, чтобы навестить... хм, а кем ему Лучик? Стоит ли ему относится к ребенку как к племяннику, или, возможно, считать пасынком? Может, даже сыном? Хотя при живом-то отце было бы неловко. Но так помеху можно устранить.
Как ни странно, Рихтер никогда не относился к племяннику свой возлюбленной как к помехе, хотя едва ли страдал чадолюбием. Но если этот неловкий и шумный ребенок был частью жизни Нат... то почему бы не сделать его и частью своей жизни?
Вико нахмурился, еще раз посмотрел на Вико, будто пытаясь оценить степень угрозы от боевика, а затем мрачно сказал.
– Убирайтесь.
Лучиано никогда не был послушным ребенком. Если он кого и слушал, то только Ренату. Иногда. И если бы Рената сейчас была здесь, она бы могла сказать Кроне, что на его сына можно повлиять лишь терпеливыми уговорами, но никак не прямыми угрозами. Но её здесь не было. Поэтому для боевика стало неприятным сюрпризом, когда он услышал поспешный, немного неровный топот маленьких ног. Прежде чем Кроне успел обернуться, в плечо его что-то врезалось, заставив отшатнуться к стене. Он опустил взгляд, и застыл. Мелкий ублюдок швырнул в него кочергой... И как только силенок хватило?
– Отлично! – оценил Рихтер, внимательно осматривая ребенка. Синяки и шишки, но переломов и кровотечения, вроде, нет. – Только точности и скорости не хватило. Лучик, иди сюда. Не стой рядом с... этим.
Когда
– Вико, уведи ребенка наверх, – приказал своему спутнику Рихтер, неторопливо подходя к поверженному магу. Кроне не был ему серьезным соперником, но все же он был боевиком, и его сила могла случайно задеть Лучика. Не говоря уже о том, что мелкому не стоило видеть того, что повелитель стихий собирался сделать с Кроне.
Джакомо не собирался сдаваться без боя. С кончиков его пальцев сорвались серебристые кинжалы чистой воплощенной силы – заклинания боевых магов никогда не были мудреными. Перед Рихтером вспыхнул щит из уплощенного воздуха, рассеявший атаку, а затем упавший сверху на пытающегося подняться боевика. Удар был такой сильный, что изо рта Кроне хлынула кровь. Он зашатался, падая на колени, но все же кинул еще одно заклинание в грейдорца. В этот раз Рихтер просто увернулся, и резко сократив расстояние, пнул боевого мага в лицо, с хрустом ломая нос. Затем, не давая Кроне передышки, прижал его к полу, держа за шею.
Повелите стихий могли управлять всеми основными элементалями. В теле человека это было сложно, но не невозможно. Самое главное было получить доступ к крови. Потому что выражение «кровь не вода» в данном случае было не совсем правдой. Прежде чем Джакомо успел что-либо сделать, в его теле вспыхнула жуткая боль. Она текла по его венам, артериям, сжимала горло и влажно булькала в груди, заставляя задыхаться.
– Можешь делать что хочешь, я всё равно ничего тебе не скажу, – просипел Кроне, и тут же закашлялся.
– О, ты наивно думаешь, что я собираюсь тебя только допрашивать? Нет, мне просто хочется причинить тебе боль, всё остальное вторично. Я долго думал, как наказать тебя за то, что ты сделал когда-то с Ренатой. – доверительно сказал Рихтер боевику. – Но счет за последнее время вырос. Ты обидел ребенка, подставил мою невесту... Даже смерть будет недостаточным искуплением.
– Не... можешь... убить. Рената... и её маленький калека.
Рихтер легко понял, что тот пытался до него донести. Даже если Нат сама желала смерти Кроне, она была вынуждена думать о душевном здоровье Лучиано. Сейчас Рихтер ладит с Лучиком, но если он убьет боевого мага, в будущем это разрушит его отношения с ребенком, а значит, и с целительницей.
– Калека? – зловеще повторил повелитель стихий, сильнее сжимая горло Кроне. – Я не буду тебя убивать, Джакомо. Просто сделаю так, чтобы в будущем ты мог передвигаться только ползком, а боль была твоим вечным спутником.
Взгляд повелителя стихий опустился ниже талии боевика, и он неприятно улыбнулся.
– Мужчиной ты себя тоже не сможешь считать. Но это мы оставим под конец. А пока...
По позвоночнику Кроне пополз холод – и это совсем не было метафорой. Каждая косточка, каждый сустав будто покрывался льдом, делая скелет мага хрупким и ломким. Кожа его, покрытая кровавой испариной, резко побледнела. Но сознание, затуманенное вином, так и не желало покидать боевого мага.