Запретное пламя

Бейкер Мэдлин

Те, кому не было двадцати, еще слишком мо­лоды и слишком неопытны. Но Рэйф… Она вспомнила, как прижимались его губы к ее губам, как он спас ее от мустангов, как он вы­ходил из озера в тот день, когда умер отец… Выйти за Рэйфа…

Стук в парадную дверь прервал ее, но об­легчение было недолгим: за дверью она увиде­ла Абнера, стоящего на веранде со шляпой в руке.

– Добрый вечер, мисс Кэтлин, – проговорил он, улыбаясь до ушей. – Можно войти?

Кэтлин смотрела на Абнера в растеряннос­ти: что он делает здесь так поздно? И что она будет делать, если у мужчин снова дойдет

до драки прямо здесь, в доме?

Абнер расценил молчание хозяйки как при­глашение и вошел в общую комнату, но, уви­дев в большом кресле у очага Галлахера, за­стыл на месте.

Абнер вопросительно взглянул на Кэтлин.

– А что он тут делает, черт возьми?

– Он?.. Он пришел узнать, как мои дела, – ответила Кэтлин. – Не присядешь ли, Абнер?

Тот покачал головой.

Кэтлин глубоко вдохнула и тихо выдохнула.

– Я бы хотел поговорить с тобой о том, что мы обсуждали в городе после похорон твоего отца, – напомнил ей Абнер.

– Говорят, ты уже обсуждал это в салуне, – заметила Кэтлин, устремив на него пронзитель­ный взгляд своих ярко-зеленых глаз.

Абнер злобно посмотрел на Рэйфа.

– По-моему, я знаю, кто это сказал, – про­бормотал он.

– Верно ли то, что рассказал мне мистер Галлахер? Говорил ли ты всем, что мы собира­емся пожениться?

– Не всем, – уклонился от ответа Уайли. Кэтлин продолжала смотреть на него, и он нервно поежился. Его внешность была доволь­но приятной – среднего роста, с каштановыми волосами и бледно-голубыми глазами, – дума­ла Кэтлин, хотя манеры грубоваты. Она ни­когда точно не знала, что именно отталкивает ее в нем, тем не менее, Уайли был ей непри­ятен.

Она перевела взгляд на Рэйфа, все еще си­девшего в кресле отца, скрестив длинные ноги и сложив руки на груди. При нем она тоже чувствовала неловкость, но совершенно друго­го рода. В свете лампы его волосы казались особенно черными, кожа – еще более темной, а глаза – словно бездонные черные зеркала, хра­нящие тайны, которые она страстно желала разгадать.

Во рту у нее пересохло, ладони вспотели. Она приняла решение и повернулась к Абнеру:

– Хорошо, что ты не сказал слишком мно­гим людям, что мы поженимся, Абнер, – еле слышно произнесла она и сжала руки, пыта­ясь унять дрожь. – Потому что, видишь ли, я решила выйти замуж за мистера Галлахера.

Трудно было сказать, кого из двоих больше поразили ее слова. Рэйфу удалось сохранить лицо бесстрастным, но Абнер уставился на Кэтлин так, словно у нее вдруг выросли рога и хвост, а потом начал смеяться.

– Как смешно, – проговорил он, немного успокоившись. – До чего же смешно… Ты – и выходишь за полукровку! Раньше я и не знал, что у тебя есть чувство юмора. А теперь вижу: уж этого у тебя – хоть отбавляй!

– Я совершенно серьезно, – сказала Кэт­лин. – Ты первым узнал об этом.

Абнер побледнел, а потом его щеки и шею залила краска гнева.

– Ты не можешь говорить это серьезно, – вскричал он. – Черт возьми, я…

Рэйф плавно и легко поднялся и встал ря­дом с Кэтлин. Его рука обняла ее за плечи так естественно, будто иначе и быть не могло.

– Жаль, что ты уходишь так скоро, Уай­ли, – произнес Рэйф голосом, не допускав­шим возражений. – Мы сообщим тебе о дне свадьбы дополнительно.

Абнер смотрел на Кэтлин, не веря своим глазам и ушам. Она действительно собралась выйти за Галлахера! Это просто непостижимо! Он хотел возразить, но взгляд этого метиса свя­зал ему язык.

Нахлобучив шляпу на голову, Абнер по­спешно попрощался и пулей выскочил из дома, громко хлопнув дверью.

Кэтлин стояла не шевелясь, чувствуя руку Рэйфа на своем плече, а его самого рядом. Она ни разу не взглянула на него с того момента, как согласилась стать его женой. Теперь она неохотно подняла на него глаза: как же она решилась на это? Она ожидала, что почувству­ет сожаление, разочарование или раскаяние, но пришло только облегчение. Рэйф найдет возможность исправить все, починить, отдать ссуду банку… Теперь она может переложить все эти проблемы на его сильные плечи.

Рэйф ухмыльнулся.

– Что ж, мэм, вам осталось только назвать день. Уверен, что новость о нашем обручении станет известна всему городу еще до завтраш­него вечера.

Кэтлин кивнула. Она согласилась выйти за человека, о котором не знала почти ничего и который был ей совершенно чужд. Именно он будет теперь принимать все решения относи­тельно ранчо. Его слово будет законом, ранчо станет его собственностью. Она тоже станет его собственностью, и он сможет обращаться с ней так, как заблагорассудится.

Облегчение, которое она чувствовала не­сколько мгновений назад, сменилось сомнени­ем. Что она натворила! Ведь у жены нет ника­ких прав, кроме тех, которые дает ей муж. Он может бить, презирать ее, и никто не шевель­нет и пальцем, чтобы остановить его. Она ста­нет его собственностью, как лошадь или седло. Ей пришла в голову мысль настоять на фик­тивном браке, но она знала, что Рэйф ни за что не согласится на это. Он – мужчина, со своими мужскими потребностями и желаниями.

Рэйф убрал руку с плеча Кэтлин и засунул их глубоко в карманы. Меняющиеся чувства Кэтлин ясно отражались в глубине ее глаз. Она боится его, боится стать его женой. Смешан­ная кровь… Наверное, ему лучше забыть обо всем и уехать, но он не мог и не хотел бросить ее. Если он останется, у него, наконец, по­явится место, которое можно будет назвать сво­им, чувство безопасности, пока неведомое ему.

– Что, уже передумала? – насмешливо спро­сил он.

Кэтлин увидела гнев, запрятанный глубоко в глазах, его сжатые челюсти. Она почти не знала этого человека. Она вдруг подумала, что совершила ужасную ошибку. Может быть, ей все же следовало принять предложение Абнера? Как он ни противен, у них схожее проис­хождение, с ним было бы гораздо легче понять друг друга, чем с Рэйфом Галлахером.

– Ну? – нетерпеливо произнес он и стал, затаив дыхание, ждать ответа. Он смотрел, как свет играет в ее волосах, пляшет среди прядей медового цвета, превращая их в золото. Ее изумрудные глаза были словно темные бездон­ные озера, а на полуоткрытых полных губах так и хотелось запечатлеть поцелуй. Ее шел­ковистую кожу целовало только солнце, и мяг­кие очертания ее фигуры ждали мужского при­косновения. Его прикосновения…