Запретный плод
Шрифт:
– Ты с ума сошла? Не подходи к нему!
– Мишель, отпусти меня,- спокойным голосом потребовала старшая сестра и просияла улыбкой, адресованной исключительно Бену.- Не видишь? Он ранен. Ему требуется помощь.
– Не требуется,- проговорил Бен, не отводя мрачного взгляда от Моники, но она была непреклонна.
– Нет, требуется,- тоном, не терпящим возражений, заявила сестра и шагнула к нему. Остановившись перед Беном, Моника с неподдельным восхищением и кокетством принялась его разглядывать. Ее глаза блестели от восторга, а руки тянулись пощупать – реальной ли он.
– Моника,- прошептала я и шагнула вперед, преграждая ей путь.
– Не жадничай, Эшли!- укоризненно произнесла она и нахмурилась, продолжая улыбаться.- Не каждый день видишь живого бэлморта.
– Ты смущаешь его,- последняя отчаянная попытка отогнать сестру не оправдала себя – Бен и Моника уставились на меня.
– Ему знакомо это чувство?- удивилась она, и внезапно ее лицо озарилось:- мы должны обработать твою рану!
Она потянулась к руке Бена, но взгляд, которым он ее остановил, заставил сестру отпрянуть и испуганно посмотреть на меня.
– Я не стану его трогать, если это так важно,- с мольбой в глазах прошептала сестра.- Но рана на плече серьезная. Его ранил бэлморт, верно?
– Верно,- удивилась я.
– Тогда нельзя медлить!- Моника резко развернулась и пересекла комнату, не оглядываясь на пылающую от гнева Мишель. Под ее чутким свирепым взглядом перевернула содержимое ящиков шкафа со снадобьями в гостиной, и, наконец, обнаружила все необходимое для обработки раны.- Посади его на диван,- потребовала она, разворачивая на столе чистое полотенце. Я толкнула Бена к дивану в центре гостиной, выдержав его тяжелый взор, и мое упорство оказалось вознаграждено. Он прошел через всю комнату и опустился на диван, смерив меня взглядом исподлобья. Меня будто ледяной водой окатили.
Тем временем Моника разложила на полотенце ватные тампоны, пузырьки с зельями и марлю. Она выглядела спокойной и умиротворенной, тихонько радовалась своей победе. Бен следил за ее плавными и точными движениями, как смотрит ребенок в больнице на руки врача, заполняющего шприц лекарством. Я осторожно забрала у него влажный от крови компресс, заставила обнажить плечо. Моника мельком взглянула на него и ахнула:
– Надо промыть, Эшли. Слишком много крови.
Я покорно поднялась, стянула со стола миску и пошла в ванную комнату, осторожно покосившись на Бена. Кожа на плече блестела от бисеринок пота, рваная рана с обожженными черными краями казалась глубокой. Будто кто-то хотел вплавить в его тело свою ладонь – очертания раны напоминали человеческую руку. И не кто-то, а Том, его родной брат.
Я вошла в ванную комнату и замерла перед зеркалом, увидев свое бледное отражение. На щеке мазок засохшей крови, на шее следы сажи, руки перепачканы, но хотелось улыбаться. Бен сидел в моей гостиной, а Моника крутилась вокруг, желая помочь – почему-то ситуация вызывала неописуемую радость. От старшей сестры я никак не ожидала понимания, скорее страх и отвращение, а в свете недавних событий – ненависть. Но она приятно удивила, проявив интерес к Бену и его ранению. Я была благодарна Монике, и он тоже, хоть этого еще не осознавал.
Включив холодную воду, я умылась – прохлада несла облегчение. Спина позволила нагнуться, боль притупилась, я начинала к ней привыкать. Набрав в миску воды, вновь посмотрела на свое отражение. От усталости кожа посерела, вокруг глаз пролегли тени, но с губ не сходила улыбка. Что со мной, черт возьми?! Лояльность Моники еще ничего не значила и не отменяла опасности в доме.
Когда я вернулась в гостиную, Мишель полыхнула на меня взглядом и повернулась на пятках. Разметав полы халата, она скрылась за дверью, не забыв громко ею хлопнуть. Пожав безразлично плечами, я подошла к столу и поставила на него миску. Моника суетилась вокруг Бена, изучая его травму. Заметив меня, она одобрительно улыбнулась и опустила в воду марлю для компресса.
– Видела бы сейчас меня моя мамочка,- она тихо рассмеялась. Бен стиснул зубы и посмотрел на меня поверх головы Моники. Она осторожно промачивала кровь влажной тканью, не замечая нашей игры в гляделки. Бен казался уставшим, действия Моники больше не вызывали у него интереса, но он безропотно выполнял ее указания с показным недовольством.- Всегда мечтала увидеть живого бэлморта. Кто тебя так?
– Брат,- после паузы неохотно отозвался Бен.
– Что вы не поделили?- весело полюбопытствовала Моника, промывая марлю в миске. Вода окрасилась в алый цвет, и я понесла ее в ванную, чтобы набрать свежей.
– Не сошлись во мнениях.
Моника хихикнула и посмотрела на Бена. Он скользнул изучающим взглядом по ее лицу и отвернулся. Я замерла в дверях, наблюдая за ними. Непринужденный разговор, ничего особенного, но Бену было не по себе среди нас. Обычные ведьмы, цели, как он говорил. И вот мы суетились около него, развлекали беседами, улыбались и радовались как идиотки, ниспосланному на нас чуду в его лице. Что все это значило для него? Что-то немыслимое, чуждое. Прежде Бен ничего подобного не испытывал. От него не шарахались, узнав правду, не гнали прочь и не пытались защищаться – разве так поступают маги, когда встречаются с бэлмортами?! Нет, конечно, но Бен - необычный бэлморт.
– И где сейчас твой брат?- не унималась Моника.
Я принесла воду и поставила на стол. Она незамедлительно опустила в миску новый кусок марли. Я села рядом с Беном и сложила руки на коленях. Такое странное чувство, будто мне снова семнадцать лет и я привела в дом мальчика, прятала в своей спальне, но нас застукала мама и заставила выйти познакомиться. Есть вещи, которые я бы с удовольствием испытала вновь, но только не эту детскую наивную неловкость….
Бен осторожно пожал плечами, чтобы не тревожить рану.
– Скорее всего, в каком-нибудь захолустном баре запивает неудачу очередной бутылкой рома, а потом найдет очередную подружку на одну ночь, и круг замкнется.
Я смотрела на Монику, наблюдала за реакцией на равнодушный тон Бена и откровенные слова, но она лишь нарочито смутилась и снова рассмеялась.
– А он довольно прямолинейный и честный,- отметила она.- Мне нравится.
– Ему не знакомы такие понятия, как скромность,- улыбнулась я. Бен смерил меня пустым взглядом. Я почувствовала, как он смотрит, но не повернулась.