Заратустра
Шрифт:
Тогда колдун, уподобясь дикому зверю, вздумал прокусить головку Зардушта клыками. И вновь у него ничего не вышло. Наоборот, младенец стал вновь лучиться сиянием. И Порушаспа, испугавшись, забрал сына домой.
Пришлось Дурасробу прибегнуть к заклинаниям: раз не удалось сразу разделаться с ребенком, негодяй решил действовать не напрямую, а через отца. И это как будто удалось: колдун внушил Порушаспе жуткий страх перед собственным маленьким сыном. И вот уже завороженный отец вновь идет к дому колдуна и сам просит: «Убей Заратустру!»
Потирая ладони от предвкушения удачи, Дурасроб подбросил в очаг охапку сухих дров и велел отцу положить сверху ребенка. Тот послушался.
Всю ночь ждали они гибели Зардушта, но огонь в очаге так до утра и не разгорелся, он едва тлел, только согревая будущего пророка. А на рассвете прибежала любвеобильная мать, схватила дитя и унесла домой. Над материнским разумом колдовские заклятия не имели силы.
Заратустра был поручен заботам семи нянек. Может быть, именно с тех времен и пошла поговорка: «У семи нянек дитя без глазу», — потому что потерявшему разум Порушаспе удалось снова забрать малыша и отнести его к колдуну.
На сей раз Дурасроб решил использовать иной способ детоубийства. Он положил ребенка поперек узкой тропы, по которой каждый день ходило к водопою стадо быков, чтобы огромные животные растоптали младенца и их тяжелые копыта смешали его останки с дорожной пылью. Таким образом, даже следы преступления будут стерты и никто не догадается о его злодеянии.
Не знал невежественный колдун о том, что души домашних животных благоволят Заратустре. Ведь первое пророчество о его грядущем рождении прозвучало много веков назад — и как раз из уст быка!
Авеста сохранила предание о том, как одного из священных быков пытались убить, дабы он не протоптал справедливых государственных границ. Обреченный на заклание бык увещевал своих губителей человеческими словами:
— Не делайте этого! Пройдет время, явится в мир Спитама Заратустра и обличит вас перед Ахура Маздой!
Таким образом, получается, что животные предвидели приход пророка раньше людей и были уверены, что он станет не только защитником рода человеческого, но и покровителем домашнего скота.
Древние биографы доносят до нас и бытовые подробности жизни семейства Заратустры: в их хозяйстве щедро заготавливали корм не только для собственных стад, но и для соседских, особенно в неурожайные годы, когда изголодавшиеся животные «до того доходили, что отъедали друг у друга хвосты» [28] .
И вообще Первобык был создан прежде Первочеловека, и в зороастрийском учении — в этой религии мирных земледельцев и скотоводов — благое трудолюбивое копытное фигурирует неоднократно: к примеру, арийцы расселялись по всему миру на спине быка Сруво…
28
Рак 5. Мифы древнего и раннесредневекового Ирана. С. 263.
…И вот Дурасроб с Порушаспой услышали топот и мычание — приближалось стадо. Быки раздували ноздри от жажды и нетерпения, они уже чуяли близость воды и ускорили бег. И вдруг один из них вырвался вперед и встал посреди тропы как вкопанный, загородив собой младенца.
Пришлось остальным свернуть с привычного пути и двинуться обочиной. Тот же маневр бык проделал, когда стадо шло обратно: заслонил Зардушта уже со стороны водоема.
А на рассвете во второй раз прибежала Дукдауб и забрала сына.
Сорвалась еще одна попытка погубить Заратустру. И Дурасроб предпринял следующую: в точности повторил свои действия, только положил дитя на пути конского табуна. И опять его ожидал полный провал: ребенка точно так же спас конь.
И в третий раз любящая мать на рассвете унесла свое чадо невредимым.
Но помутившийся разумом Порушаспа не унимался: все еще умолял колдуна избавить его от сына. И Дурасроб измыслил вот что: раз благие животные не причиняют вреда новорожденному, то пусть он станет жертвой храфстра— таким неблагозвучным словом, фонетически подражающим шипению и звериному рыку одновременно, авестийцы называли всех вредоносных представителей фауны: насекомых, змей, хищников и других паразитов.
Колдун нашел логово недавно ощенившейся волчицы (храфстровского зверя) и дождался, пока она отправится на охоту. Тогда он убил волчат и оставил среди их трупов Заратустру. Он был уверен: самка вернется и растерзает дитя, мстя за свое потомство.
Но случилось иначе. Волчица и не глянула на подкидыша. Она стала как безумная горестно облизывать своих волчат, надеясь, что они еще живы.
Дурасроб решил, что ребенок умрет в логове зверя и сам, от голода, отлученный от материнской груди. Но и тут карапан просчитался. К волчьей норе прискакала круторогая и густошерстная горная овца Куришк и напоила ребенка своим молоком. И она же на рассвете привела туда Дукдауб.
Мать прижала сына к сердцу и поклялась больше никогда никому и ни за что на свете не доверять свое любимое дитя.
А Порушаспа однажды подслушал, как колдуны, приятели Дурасроба, судачат между собой. И самый мудрый и сильный из них, Брат-реш Тур, признается, что крошка Заратустра во много раз мудрее и сильнее его и убить его сейчас им, карапанам, не под силу.
Услышал Порушаспа, что ребенку покровительствует сам Ахура Мазда, и все страхи, наведенные черными силами, покинули его. Стали они с Дукдауб, как говорится в сказках, «жить-поживать да добра наживать», но…
Лишь сказки на такой мажорной ноте заканчиваются.
Безбедное существование славного семейства продолжалось только семь лет. За это время Дукдауб родила еще двоих сыновей. Вот как звали братьев Заратустры: старших — Ратуштар и Рангуштар, младших — Нотарига и Ниветиш.
Герой нашего повествования был средним: он родился и в самой середине — как своей семьи, так и всемирной истории в зороастрийском исчислении, то есть через три тысячи лет после первой схватки Благого Духа с Духом Зла и за три тысячелетия до их последней битвы.