Заражение
Шрифт:
— Итак, повторяю, — как обычно в одной тональности протянул одноногий майор, водя лазерной указкой по стенному экрану, на поверхность которого мощный проектор подавал изображение с компьютера, — структурно «Ареал» представляет систему концентрических кругов правильной формы. Перед вами спутниковые снимки, вроде тех, что полно в Интернете и научно-популярных журналах. Красное пятно, окружность, диаметром в сто сорок километров. Как известно, в природе нет правильных геометрических форм, но тем не менее «Ареал» именно таков. Почему — неизвестно.
Он щёлкнул пультом проектора, сменив изображение.
— А вот те же спутниковые снимки, но на них уже наложена компиляция данных, полученная учёными посредством наблюдения за энергетическими излучениями «Ареала» в момент Выбросов. — Красное пятно на экране уже не было однородным. Теперь на нём хорошо различались те самые знаменитые концентрические круги. —
Инструктор меланхолично кивнул на выданные слушателям документы:
— Технические детали вам не нужны, мы служба безопасности, а не Академия наук, но если кому-то интересно, в синей папке лежит документация нашего ГНИЦ с необходимой информацией. Таким образом, — продолжил он, — постоянной границы у «Ареала» нет. Для того чтобы защитить население от его губительного расширения, вокруг «Ареала» был создан Пояс Отчуждения. Он представляет собой кольцо шириной десять километров с непрерывным внешним периметром, охрану которого и осуществляет наша СБ. На данный момент мы не можем ни остановить, ни замедлить расширение «Ареала», и потому полная локализация опасной территории — это единственный способ обеспечить безопасность. Кстати, за время существования РАО Пояс отодвигался уже трижды. Сегодняшние его границы проходят по пригородам Ухты, сейчас мы имеем почти десять километров буфера, и аналитики считают, что их хватит лет на пять-шесть, после чего, если средство остановить разрастание «Ареала» не будет найдено, придётся эвакуировать город.
Тут инструктор неожиданно усмехнулся и иронично пожал плечами:
— Не знаю, из какого места они выковыряли эту уверенность. Выброс происходит неожиданно, безо всякой системы. Его нельзя предсказать. — Он посмотрел на свою пластиковую ногу: — И убежать от него тоже нельзя. Эта дрянь пожирает километр за двадцать шесть секунд…
Мгновение он молчал, после чего продолжил своим заунывным тоном, обводя взглядом аудиторию:
— Всё вы по окончании курса обучения будете направлены для несения службы в Зону Пояса. Пояс имеет две линии защиты, внешнюю и внутреннюю. Укрепления внешнего периметра служат для предотвращения проникновения на территорию «Ареала» всех желающих. — Инструктор хмыкнул: — Сразу скажу, желающих хоть отбавляй, и за пересечение периметра иногда вспыхивают настоящие бои, хотя чаще лезут одиночки и малые группы, причём способы проникновения совершенствуются каждый месяц. Нарушители гибнут пачками, ещё меньше возвращаются из «Ареала» назад, но поток нелегальных сталкеров не иссякает. Заграничной резидентуры тут пол-Ухты, плюс прочие тёмные личности, представляющие интересы «состоятельных коллекционеров, пожелавших остаться неизвестными». Все они предлагают немалые деньги как за метаморфиты из «Ареала», так и за образцы нашей нефти. Например, за «Филина» на чёрном рынке сталкеру, не задавая вопросов, дадут три тысячи долларов США. «Шестое чувство» стоит уже десять штук. Это, конечно, если повезёт выйти с ним живым…
— Разрешите вопрос, товарищ майор! — поднял руку кто-то из обучаемых.
— Не разрешаю, — монотонно отрезал инструктор, — все вопросы в конце занятия. Как я уже сказал, у Пояса два периметра. Внешний предназначен для предотвращения утечки стратегического ресурса, и тем, кому повезёт, посчастливится тащить на нём службу долго и счастливо. Внутренний периметр существует для сдерживания той гадости, что лезет к нам из «Ареала». Никаких аномалий там нет, но зато есть шанс попасть под Выброс, чего никому не желаю. — Он болезненно искривился. — Основная же задача внутреннего периметра — это отстрел заражённых животных и подвергшихся действию обратной регенерации покойников, которым удаётся покинуть могилы старых кладбищ тех посёлков, что поглотил «Ареал». Сложного тут ничего нет, огонь на поражение с последующим высокотемпературным сжиганием. Некоторые виды ходячих покойников требуются учёным, и потому их необходимо
— Так значит, ходячие мертвецы всё-таки существуют? — не выдержал один из присутствующих, тот самый, что хотел задать вопрос инструктору.
— Да, — безразлично ответил тот, — как и Дед Мороз. — Он посмотрел на вопрошающего таким взглядом, каким смотрит воспитатель детского сада на особо непонятливого ребёнка. — Неизвестные аномалии заставляют регенерировать неистлевшие ткани покойников. Те, что посвежее, ходят, некоторые даже бегают. Большинство же лишилось в той или иной степени связочного аппарата ещё до возникновения аномалии и потому ползает. Кстати, их вам, товарищ лейтенант, ещё предстоит, так сказать, потрогать руками. Научные лаборатории постоянно заказывают нам тех, что подревнее. Как я уже сказал, приходится отлавливать. Хотя глаз у них нет, и, судя по всему, других органов чувств тоже, потому что в пространстве они не ориентируются, но безобидными их назвать нельзя. Мертвецы обильно несут на себе трупный яд, кроме того, могут рефлекторно вцепиться в человека зубами или руками, что увеличивает опасность получить заражение крови. Так что лучше с ними быть повнимательнее, это в ваших интересах.
Получив такой ответ, лейтенант несколько опешил, что не укрылось от взгляда инструктора. Одноногий майор усмехнулся и продолжил:
— По истечению полугода службы вы наберёте достаточно опыта и будете допущены к работе в Зелёной Зоне. Зелёная Зона — это уже «Ареал», смертельно опасная территория. И чем ближе к Жёлтой Зоне, внутри которой, кстати, выживаемость процентов эдак двадцать-тридцать, тем выше степень опасности. Все исследовательские лаборатории ГНИЦ находятся в Зелёной Зоне, и СБ осуществляет их охрану от мутировавшего и взбесившегося зверья, ходячих трупов и незаконно проникших на территорию «Ареала» вооружённых криминальных элементов, ищущих, чем бы поживиться. Кроме того, на нас возлагается охрана научных поисковых партий, занимающихся поисками метаморфитов и прочих артефактов, наблюдением за зарегистрированными аномалиями и учётом вновь возникших аномалий. — Он бросил на слегка побледневшего лейтенанта издевательский взгляд: — А также охрана спасательных групп МЧС, которые вытаскивают все, что осталось от этих самых поисковых партий и их охраны в тех случаях, когда в процессе работы с аномалиями что-то пошло не так.
Инструктор посмотрел на часы:
— А с ними всегда что-то не так. Само их существование — это уже всё «не так». С завтрашнего дня мы начнём изучать аномалии и мутировавших представителей флоры и фауны. На сегодня занятие окончено. — Он окинул сидящих обречённым взглядом: — Вопросы?
Первым спохватился всё тот же лейтенант:
— После какого периода службы нас отправят в Жёлтую Зону? — Парень явно чувствовал себя не очень комфортно.
— Вас не отправят, молодой человек, разрешаю вам перестать бояться. — Инструктор снисходительно усмехнулся. — Жёлтая Зона смертельно опасна, всё, что в ней живёт, если это можно назвать жизнью, предельно агрессивно. Там даже дышать можно не везде… если ещё можно. В Жёлтой Зоне работают единицы, это наиболее опытные поисковики с многолетним стажем, а также Отряд Специальных Операций. — Он мельком посмотрел на Берёзова и тут же отвёл глаза. — По отдельной заявке ГНИЦ. Предвосхищая ваш вопрос, говорю: в Красной Зоне исследования не проводятся ввиду того, что нахождение в ней несовместимо с жизнью. Впрочем, иногда до неё пытаются дойти добровольцы из числа тех, у кого в голове совсем пусто.
— Товарищ майор, а что там, в Красной Зоне? — не унимался лейтенант.
— Попадёте — узнаете, — отрезал инструктор, — но лично я не советую. За те шесть лет, что я здесь работаю, в Красную Зону ушло порядка двух тысяч человек. Из них вернулось ровно три с половиной. — Он открыл свой металлический чемоданчик и подытожил: — Сдаём документы. Все свободны.
4
Чёрный «мерседес» со спецномерами включил мигалки и, настойчиво треща сиреной, пролез на встречную полосу через грозящую скорой пробкой едва шевелящуюся массу автомобилей. Сидящий в роскошном салоне упитанный мужчина лет тридцати двух — тридцати трёх в строгом деловом костюме бросил в окно недовольный взгляд и поторопил водителя:
— Поторопитесь, Евгений. Через пятнадцать минут я должен быть в кабине вице-премьера.
— Да-да, Максим Анатольевич, — поспешно ответил водитель, — мы уже съезжаем с набережной, через пять минут будем у Белого Дома!
Он прибавил скорости и вновь надавил на кнопку служебного сигнала. «Мерседес», распугивая автомобили вокруг, свернул к Дому правительства. Стоящие у обочины сотрудники ГИБДД вытянулись, отдавая честь правительственному авто, и спустя минуту «мерседес» уже проезжал в ворота Белого Дома.