Зарево над предгорьями
Шрифт:
Он видел, как Шульц говорил что-то солдатам, и понял, что ему не уйти.
На дне подводы был спрятан пистолет и две гранаты, но Сенчук и не вспомнил о них. Он весь обмяк и, махнув рукой обступившим его женщинам, выдавил из себя:
— Разбирайте… все… Даром.
Выбежав на улицу, Шульц остановил проезжавший грузовик.
— В окружное гестапо! — крикнул он, вспрыгивая на подножку.
Забыв страх перед грозным обер-штурмбаннфюрером, Шульц с разбегу ворвался в кабинет:
— Партизаны!
Через несколько минут к базару пронеслись машины с эсесовцами. Началась облава.
Сенчука втащили на машину и повезли в гестапо.
— Ну-с, господин партизан, — процедил Гарденберг, — будете говорить? Или будете, — как это по-русски, — набравши воды в рот? Вам нужно развязать язык?
— Пощадите, господин генерал, — залепетал Сенчук. — Все скажу. Ничего не скрою.
Гарденберг злорадно усмехнулся:
— Ну и прекрасно. Я люблю понятливых людей. Ну-с, вы прибыли в город…
— На разведку, господин генерал, — подобострастно доложил Сенчук.
— Сколько человек?
— Четверо, вернее трое. Четвертый мальчишка.
— Не врать! — прикрикнул Гарденберг. — Будешь говорить правду — получишь большую награду и хорошую должность. Мы умеем ценить преданных людей.
— Так точно, господин генерал. Трое, четвертый мальчишка. Старший — Герой Советского Союза майор Селезнев.
— Его тоже взяли мои люди?
— Никак нет, на базаре я был один.
— Где остальные?
— Не знаю. Сбор в четыре часа дня в трех километрах от города на развилке дорог…
— Гут! — прервал его Гарденберг. — Поведешь и укажешь. — Заметив, что Сенчука начала еще сильнее бить дрожь, он сказал: — Тебя никто не увидит. Будешь в закрытой машине. — И нажал кнопку звонка.
…Шурик впереди, майор немного поодаль, они шли к месту сбора обочиной дороги, внимательно вглядываясь в проезжавшие машины — это также могло пригодиться.
Неожиданно Шурик метнулся к Селезневу. Во встречном грузовике сидел между эсесовцами окровавленный, связанный Павлов.
Машина пронеслась мимо.
«Что случилось? — с тревогой подумал Селезнев. — Почему провалился Павлов? Где Сенчук? Может быть, и его задержали фашисты?»
Он решил обойти стороной развилку дорог и приблизиться к нему с противоположной стороны.
К месту сбора они подошли, когда уже стало темнеть. Выглянув из кустов, Селезнев заметил группу людей около закрытой легковой машины. Один из немцев что-то сказал человеку, сидящему рядом с шофером. Тот начал быстро вылезать наружу.
«Сенчук!»
Схватив за руку Шурика, Селезнев бросился к горам. Но их уже заметили и долго преследовали. В перестрелке ранили Селезнева.
В отряд они прибрели только вечером следующего дня. Шурик, измученный, голодный, вел еле передвигающего ноги майора.
Ночью на Большую землю из штаба партизанских отрядов полетела радиограмма: «Необходимо срочно вывезти раненого…»
МЕРТВЫЕ ВОСКРЕСАЮТ
Добравшись до Сочи, Галя прежде всего пошла повидать Вовку и Шурика.
Ей открыл сам Бодалевский — давнишний товарищ отца, к кому она отправила мальчиков.
Он удивленно посмотрел на девушку, одетую в стеганку и кубанскую шапку с красной партизанской лентой. Здесь, в Сочи, стояла теплая осень, а лицо девушки было поморожено.
— Галя? Вы?.. Извините, не узнал вас. Проходите, пожалуйста. А где Вова и Шурик? Почему вы все-таки не прислали их ко мне?
Галя почувствовала, что у нее подкашиваются ноги…
Вместе с Бодалевским они поехали в эвакуационное бюро, потом в крайком партии.
Инструктор крайкома, полная немолодая женщина, расспросила, каким эшелоном ехали мальчики, перелистала папку с бумагами и сказала:
— Этот эшелон сильно бомбили, потом фашисты перерезали дорогу, и он вернулся обратно.
— Убитые были? — спросил Бодалевский.
— Да, семнадцать человек, но списка у нас нет. Эшелон вернулся в тот день, когда сдавали город и все учреждения уже эвакуировались.
Галя закрыла лицо руками и заплакала.
Госпиталь, в который направили девушку, был далеко за городом, но Бодалевский проводил ее туда и пообещал часто навещать.
В этот же день ей сделали операцию.
Бодалевский сдержал слово: дня через три он приехал вместе с капитаном-летчиком.
— Алексей Рокотов, — представился тот.
— Это сосед ваш, — сказал Бодалевский. — Тут рядом аэродром, они сюда и перелетели недавно. Сидят пока в резерве. От нечего делать составили оркестр, песенки разучивают. Так вот, Галочка, я взял дирижера и привез к вам. Пусть, думаю, познакомится и почаще приезжает вместе с оркестром. Чего же им только для себя играть?
Скоро в госпиталь приехал оркестр. В его составе были два дважды Героя и несколько Героев Советского Союза. Поблескивала недавно полученная Золотая Звезда и на кителе дирижера.
Выступление оркестра имело бурный успех.
— Но вы не обольщайтесь, — улыбнулся Бодалевский. — Это не вашей игре аплодируют. Играете вы, правду сказать, довольно плохо. Это совсем другому аплодируют.
— Плохо играем? — усомнился Рокотов. — Не может быть! А мне самому нравится.
Но Галя тоже сказала, что оркестр играет неслаженно.