Зарево над предгорьями
Шрифт:
Зажав рукой рот, чтобы не закричать, слушала Галя о трагедии на приморском шоссе.
— В лагере сейчас стоит часть береговой обороны. Они хоронили убитых… Поезжайте туда…
И вот Галя в лагере.
Седой капитан-лейтенант проводил ее к небольшому деревянному обелиску.
«Здесь покоятся, — прочла Галя, — дети-пионеры и их вожатая Варвара Перепелица, зверски расстрелянные фашистским летчиком в июне 1941 года».
Галя заставила себя читать дальше: «Мальчик лет 14 — фамилию установить
Внизу обелиска шла надпись:
«Будет час, и мы отомстим тебе, Гитлер, за наших дорогих братишек и сестренок. Матросы и командиры Н-ской части береговой обороны Черного моря».
Капитан-лейтенант бережно повел Галю в палатку.
— Вы их… Убитых… всех видели? — спросила девушка.
Капитан-лейтенант кивнул головой. Он достал тоненькую тетрадку и начал медленно читать описание примет погибших детей.
— Не читайте дальше, — остановила его Галя, — это он… Вовка… Одежда, и рост, и волосы его…
Капитан-лейтенант принес большой ящик.
— Это мы собрали на шоссе, — сказал он. — Посмотрите.
Галя стала перебирать сложенные в ящике вещи.
Здесь были книжки, рисунки, свистульки, тетрадки дневников, коробки с цветными камешками и высушенными листьями — словом, все, что бывает у ребят, возвращающихся из пионерского лагеря.
В углу ящика стоял кожаный футляр от бинокля. Галя взяла его, открыла. «Пионеру Владимиру Кошубе — победителю в лагерных соревнованиях по стрельбе», — было написано на внутренней стенке крышки.
— Вот… Владимир Кошуба… Можно написать на памятнике.
…В Краснодар Галя вернулась рано утром. Она чувствовала, что не может идти домой, где каждая вещь, каждая половица напоминали о Вовке… Девушка долго бродила по пустынным улицам города, пока, наконец, не очутилась у здания горкома.
В кабинете Качко было, как обычно, многолюдно и шумно. Увидев Галю, секретарь горкома быстро подошел к ней и спросил:
— Что с братом? Плохо? Не нашли?
— Убит Вовка, — с трудом проговорила она.
Несколько минут оба стояли молча.
— Знаешь что, Галя, — медленно заговорил Качко. — Утешить тебя я не смогу… Но и сидеть дома одной не разрешу. Ты хотела работать. Вот и поезжай завтра с нашими комсомольцами в колхоз. Людей мало, а урожай не ждет. Садись и давай подумаем, как лучше организовать там работу.
Вначале Вовка был в очень тяжелом состоянии. Профессор Григорьев не стал извещать Галю о том, что ее брат лежит в госпитале. «Помочь она ничем не сможет, — рассудил он, — только перепугается».
Через неделю Вовке стало лучше. Первые его слова были об отце и сестре.
— Папа ушел в армию, — сказал
Вовка согласился.
— А к сестре, — продолжал профессор, — я сегодня зайду и разрешу ей бывать у тебя.
Под вечер Григорьев отправился к Гале.
Он долго стучал в дверь. Никто не отзывался.
Из окна соседнего дома выглянула женщина.
— Вы к Кошубам? Не ходите. Там никого нет.
Фелицата не видела Галю с неделю. Она понятия не имела, где находится девушка, но страстью ее было всем обо всех рассказывать, и она, не задумываясь, выпалила:
— Галя получила от отца письмо и деньги и уехала к дяде Василию на Сахалин, уж дней пять как уехала. А Вовка до войны уехал в лагерь, да и не приезжал.
Профессору ничего не оставалось, как повернуть обратно.
Он осторожно рассказал Вовке об отъезде сестры. К его удивлению, мальчик отнесся к этому спокойно:
— Ну что ж, как поправлюсь, и я к дяде Васе поеду.
КАВАЛЕР ОРДЕНА КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
— Галка! Галка! Вставай! Ну, Галка!
Галя слышала сквозь сон крик своей новой подружки — Люси Кореневой, но просыпаться очень не хотелось. Непривычное к физическому труду тело ломило от усталости. Как хорошо бы еще хоть немножко поспать на мягком душистом сене!..
Но Люся была упорна. Ее крик и громкое рычание лежащего рядом Верного заставили проснуться.
— Галка, да иди же скорей сюда, — волновалась Люся. — Твоего брата орденом наградили.
— Что? — скатилась со стога Галя. — Юрку?..
— Да нет, Владимира.
Лицо Гали покрылось красными пятнами.
— Нехорошо… Стыдно так шутить! — Она резко повернулась и пошла прочь.
— Галя! Галка! Да подожди же ты! На вот, сама почитай.
Галя посмотрела на газетный лист. Первое, что она увидела, — было смеющееся лицо Вовки.
— Это он, — прошептала девушка. — Вовка…
Возле Гали и Люси быстро собралась веселая гурьба девушек, прослышавших уже об этой новости.
Люся начала громко читать очерк, в котором рассказывалось о подвиге Вовки. Галя плакала. Пожалуй, только сейчас до конца осознала она, насколько дорог ей этот беспокойный и озорной мальчишка.
Едва Люся кончила читать, как Галю окружили подруги. Послышались поздравления, поцелуи.
— А что же с ним сейчас? Где он?
— Тут ничего не сказано, — виновато ответила Люся.
Галя еще раз прочитала очерк.
— Да, ничего нет, — растерянно проговорила она. — Написано только, что он поправляется. Как же быть? Мне в город надо. Может быть, от него дома письмо есть…