Зарубежный детектив 1979
Шрифт:
– Так. При каких обстоятельствах вы впервые очутились за границей?
– Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где лучше. Так и я. Но хорошо, как говорится, там, где нас нет. На чужбине я не прижился, на родину потянуло. На старости лет захотелось прижаться к груди родной земли, как к груди матери.
– Неужели вам так плохо жилось за границей?
– Житье мое там было незавидным.
– Неужели? Мы располагаем материалами, доказывающими как раз обратное. С какого времени и какого рода отношения вы поддерживаете с хамба-ламой?
– Да мы вовсе незнакомы, и нет между нами никаких отношений, — сорвался с места хамба Содов.
– Приведите следующего!
В
– С какой целью переходили границу?
– С какой целью? Спросите об этом лучше у него, — баргут указал пальцем на Дамдин-Очира. — Я был его проводником и доверенным лицом и был уверен, что делаю доброе дело во имя бурхана. К тому же мне хорошо платили.
– Сколько раз вы незаконно переходили границу?
– Года два назад, помните, я привез вам письмо, — баргут кивнул в сторону хамбы.
– Никакого письма я от вас не получал, — отрезал настоятель.
– А кто мне на хадаге двадцать тугриков поднес за это? Деньги немалые! — И снова, обратив лицо к следователю, баргут продолжал: — Потом я принес хамбе ответное письмо от японского разведуправлсиия, к которому хамба обращался с просьбой прислать руководство к действию и оказать военную помощь. Хамба-лама должен прекрасно помнить. Этому человеку я трижды привозил письма от японцев, доставлял его ответные послания соответствующим лицам. Пусть подтвердит Дамдин-Очир.
– Кто дал вам титул халхасского хана? — Следователь не мог сдержать улыбки.
– Святой Банчин-богд пожаловал меня ханом...
– И что же вы изволили делать как хан?
– Я ничего особенного не сделал...
– Ну, хорошо. Приведите следующего!
Осунувшегося и сильно заросшего бородой китайца Буянта арестованные узнали не сразу. Китаец не сел на предложенный ему стул, а продолжал стоять.
— Кого из присутствующих знаете?
— Хай, всех знаю! Это же главные зачинщики: лама-перерожденец Довчин из монастыря Святого Лузана, рядом с ним хамба-лама Содов, а это — халхасский хан Дамдин-Очир, посаженный на трон в Баргутской кумирне. Много лет они не останавливаясь ни перед чем, делали все, чтобы свергнуть новую власть и вернуть старые порядки. Они готовы были подчинить свою страну японцам... Я человек конченый и не боюсь говорить правду.
Ламы сидели молча, ерзая на стульях.
– Эти благообразные святоши замутили мозги таким недотепам, как я, ввергли нас в тяжкие грехи, — со злостью выкрикивал баргут.
– Ты, грязный убийца! Замолчи, — визжал халхасский хан.
– Нет, это ты и есть убийца. По твоему приказу яобагрил руки кровью безвинного человека, но яприму кару господню...
– Прекратить пререкания! По-моему, здесь еще кое-кого не хватает.
В сопровождении вооруженной охраны в кабинет привели Шушму, Пунцага, темнолицего монашка, телохранителя Дамдин-Очира и кургузого Дамирана.
— Кажется, теперь общество в полном сборе? Отчего же бывшие друзья расселись по разным углам? По-моему, ваши запирательства теперь бессмысленны. Да, ведь еще не хватает одного человека! — И следователь, оправив китель, нажал кнопку и вышел из-за стола.
На пороге появился всеми почитавшийся великий посланник Страны восходящего солнца. Арестованные, привстав с мест, разинули рты. У одних задрожали колени, у других выступил от страха холодный липкий пот. Третьи истово читали заклинания и молитвы. Балдан, вернее — капитан Пурэвжав, при всех знаках отличия прошел между арестованными и сел за стол рядом со следователем.
— Почтенный перерожденец, — Пурэвжав нахмурил брови, — не пора ли нам закончить эту игру? Затаивший зло да иссохнет!
Побледневший как смерть, хубилган вздрогнул от знакомого, а теперь такого страшного голоса, боясь взглянуть в улыбающееся лицо капитана. Шепча проклятия, он закрыл лицо обеими руками и опустил голову на колени.
Луис Рохелио Ногерас
И ЕСЛИ Я УМРУ ЗАВТРА...
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Двадцатилетний путь развития социалистического государства на острове Свободы отмечен величественными свершениями. Коренная ломка устаревших социально-экономических структур, глубочайшие преобразования в жизни народа, всеобщий творческий подъем, охвативший страну, не могли не коснуться и литературы. Призванная служить делу воспитания нового человека в духе революционной идеологии, сознательно отдавшая себя решению этой благородной задачи, она переживает сегодня сложный период достижений и поисков. Осмысливая новые жизненные явления, кубинские писатели трактуют и новые темы в своих произведениях, а главное — проявляют совершенно иной подход к жизненному материалу. Возникают новые таланты и, что, пожалуй, интереснее, новые жанры.
Один из них — детективная повесть.
До победы революции многочисленные любители этого популярного жанра на Кубе питались в основном низкопробным чтивом западноевропейских и североамериканских авторов, чья продукция обильно ввозилась в страну. Героями тех книг были «сверхдетективы»-одиночки или разведчики-супермены, единолично разрушающие все планы врага.
Кубинские литераторы, ныне работающие в жанре детектива, ставят перед собой совершенно иные задачи. Власть, установленную народом, охраняет сам народ. И сам народ борется за то, чтобы революционный процесс стал необратимым. Именно эта, идея и находит свое отражение в творчестве писателей острова Свободы.
История кубинской революции, первые годы строительства новой жизни полны и драматизма, и героики. Небольшой остров в Карибском море, всего в девяноста милях от огромной державы — оплота империализма, совершмвший социалистическую революцию, подвергался непрерывным диверсиям, в организации которых США принимали непосредственное участие. Бежавшие с Кубы после 1959 года владельцы шахт и заводов, плантаций сахарного тростника и огромных поместий не могли примириться с мыслью о потере своих богатств. Представители североамериканского капитала, вложившие сотни тысяч долларов в различные компании, процветавшие на Кубе, стремились сделать все возможное, чтобы вернуть себе баснословные прибыли, получаемые ценой крови и пота кубинского народа.