Зарубежный детектив (1989)
Шрифт:
— Местная легенда, — улыбнулся Гронек. — Но у каждой легенды есть реальная основа. Видимо, там действительно какой-то водосток…
— Чепуха! — рассердился Рафаэль. — Неужели вам совсем не интересно, кто там, внизу, открывает и снова закрывает шлюз? Каждый день ровно в двенадцать? — Он состроил жуткую гримасу и медленно поднял ладони с раздвинутыми пальцами. — Двенадцать, — теперь он показывал указательный и средний пальцы, — двенадцать несчастных, которые не имеют покоя и жаждут вызволения.
— Откуда вы знаете? — улыбнулся адвокат. — Они вам говорили об этом?
— Я
— Простите? — не понял Гронек.
— Повозка. Такая старинная, грузовая, с толстыми досками но бокам. Я не мог понять, как она попала в барбакан, ведь и него ведут только две узкие дверцы. Приблизился на несколько шагов, вижу… в нее наложены отесанные камни. В повозку запряжены два черных коня, их удерживает за вожжи парень. Остальные абсолютно бесшумно передвигаются рядом и, передавая друг другу камни, укладывают их посреди площадки. Одеты в какие-то балахоны из мешковины с капюшонами. И тут я пришел в ужас, увидев большую черную дыру… Вход в подземелье! Я не видел лиц этих людей и никак не мог понять, кто они и что здесь делают… Подошел поближе. Один из них повернулся — и я увидел, что под капюшоном у него нет лица! Только какая-то мертвая гримаса… — Рафаэль замолчал, незаметно наблюдая, какое впечатление произвел его рассказ.
— Мне у вас ужасно нравится, маэстро, — улыбнулся Гронек. — Приятное общество, хороший напиток и жуткие рассказы. Великолепный букет!
— Вы не верите? — мрачно спросил Рафаэль.
— Почему же? Сразу видно, что в шестнадцатом веке не было профсоюзов. Это же неслыханно — замуровывать каменотесов! И вообще трудящийся после смерти заслуживает покоя, пан Седлницкий. Это единственный недостаток вашей байки. По-настоящему пугать обитателей замка должен был бы господин Флориан из Гриесбаха.
— Да ведь и он тоже! — воскликнул Рафаэль. — Я не хотел вам об этом рассказывать — слишком жуткая история, а вы — человек впечатлительный. Иногда по ночам и рыцарском зале такое творится — не описать. Бедняга Дарек — он спит рядом — только и делает, что целые ночи дрожит под одеялом как заяц.
— Мой друг Янда сказал, что вы пугаете Дарека Бенеша. Не знаю только, делаете это для развлечения или по какой другой причине.
— Слишком жестокое развлечение — пугать несчастного пария, — покачал головой Рафаэль. — Нет, у меня есть причина. Даже две. Педагогическая и тактическая. Во-первых, привидения действуют с воспитательной точки зрения: за каждый проступок следует страшное наказание.
— Спасибо за такую педагогику! — возмущенно воскликнул Гронек.
— Вы не поняли меня. Но главная причина — вторая, — подчеркнул художник. — Этот несчастный… В общем, он и здесь стал заниматься своими глупостями. Крался за Ленкой, за Марией, шлялся ночами по деревне… Вначале я только попробовал попугать, а он клюнул! Тогда напугал его как следует. Чего только не нагородил! Обставил все соответственно…
— Не сомневаюсь в вашем умении. Только что на себе испытал… Смотрите, какой-то оборванный бородач. Боже мои, ну и лохмотья на нем!
— Вы подсматриваете за всеми, как любопытная баба. — Седлницкий снова посмотрел в окно. — Это Беранек, заведующий хранилищем. Тоже идет на сиесту в барбакан… Еще в Праге, — продолжил он, — Дарек поднабрался мистики от каких-то чокнутых спиритов. Ну, а я довел его до кондиции. Так что каждый вечер он запирается у себя, и ни за какие коврижки его оттуда не вытащишь. Лучше, уважаемый пан адвокат, пусть он верит в духов, чем пугает девушек.
— Видимо, в данном случае вы правы, — допустил Гронек. — Но зачем вы пугали меня?
— Настоящий хозяин, — объяснил Рафаэль, — гости угостит, уделит ему внимание, развлечет. Скажите, разве вам было скучно? Надеюсь, еще у нас задержитесь — угощу вас супом, какого вы не едали. Но вначале нужно принять аперитив. — Он налил две рюмки водки. — А в истории с Дареком… поймите меня правильно. Управляющий замком — как капитан на корабле. Его обязанность — следить за командой и не допускать никакого баловства. Стоит повести себя безнравственно одному, как деревенские тетки обвинят всех. В здешнем магазине, а главное, на площадке перед ним, — местный Гайд-парк… — Он опустил глаза к носкам своих разорванных тапочек. — А сейчас я хочу сказать вам… об одной проблеме…
— Минуточку, дойдет и до нее очередь. Я с вами тоже хочу кое-чем поделиться. Это касается Дарека Бенеша.
— Слушаю. Он под подозрением?
— Наверное. Впрочем, так же, как вы и все остальные. Но не в этом дело. Есть там одно противоречие… Пани Альтманова заявила, что рассталась с Дареком в его комнате в половине одиннадцатого и что оба выпили снотворное. Бенеш сам утверждал, что спал, как бревно. А Беранек, который возвращался в замок примерно в четверть первого, видел в окне у Дарека свет, который вскоре погас. Но именно это фотограф отрицает. Как вы думаете, кто из них говорит правду?
Гронек не очень надеялся, что Седлницкий поможет ему решить эту проблему. Но художник ответил сразу и уверенно:
— Беранек. Все совпадает, — он заметил удивленней взгляд адвоката и добавил: — Это было ровно в двенадцать двадцать, потому что, когда Дарек зажег свет, он посмотрел на часы. А потом выключил.
— Как вы можете… знать так точно? Ведь вы в то время были…
— В «Раю» пьяный в стельку, хотите вы сказать. Видите ли, у Дарека здесь не так много приятелей. Собственно, двое. Эмила Альтманова — бог знает, почему он ее обожает, — и я. Но ей он не может излить до дна душу. С одной стороны, это женщина, ей не расскажешь о своих интимных проблемах, а они его беспокоят, а с другой — она реалистка, практичная натура. Не верит в духов. — Рафаэль рассмеялся. — Стоит Дареку заговорить об этом, начинает злиться, доказывать свое. Так что плачется он только в мою Жилетку.