Зарубежный детектив (1989)
Шрифт:
— Не могу. Мне надо в Прагу. В восемь утра приедут ревизоры, позаботься о них.
С этими словами она исчезла в своей комнате.
— У меня сегодня было свидание, понял? — заявил в тот вечер дома Янда.
— Может, сварим кофе? — предложил доктор Гронек. — Сядем на кухне, попьем, потому что разговоры о свидании — исключительно кухонное дело.
Янда охотно последовал за пим. Ему нравились эти домашние посиделки. Кухня была просторной, с комбинированной плитой, которую можно топить и газом и углем, так что зимой здесь всегда было тепло. Там стоял огромный peзной буфет и под стать ему — стол. Но больше всего нравилась Янде кушетка, покрытая лохматым шерстяным одеялом, на которой громоздилась гора подушек. Она хороша была тем, что на нее можно было перебраться сразу после сытного обеда.
К приготовлению кофе старый адвокат всегда относился с большой ответственностью. Янда, устроившись поудобней на кушетке и наблюдая за обрядовыми манипуляциями Гронека с кофеваркой, чашками и ложками, рассказывал о том, что узнал от Эмилы Альтмановой о портрете Луизы де ла Вальер. А потом в красках описал появление Седлницкого,
— Не следовало платить за его кофе — излишний красивый жест, — заметил Гронек, убавляя газ под кофеваркой. — Он сейчас побогаче тебя. Недавно Национальная галерея купила у него картину. С той выставки.
— Откуда ты знаешь?
— Так, от знакомых. Поговаривают о том, что Рафаэль становится знаменитым. А это убийство сделало ему прекрасную рекламу у снобов. Представь себе, убитая изображена чуть ли не на половине его картин. Своего рода сенсация! Как ты думаешь, не могло это стать мотивом?
Янда рассмеялся.
— Ты безнадежен, Яник. Седлницкому не нужна такая реклама.
— Ты прав, для этого он слишком талантлив. Хотя кто знает… — произнес с сомнением адвокат. — Как я понял из твоего разговора с Петром, вы его серьезно подозреваете, — заметил он как бы между прочим, разливая кофе по чашкам. — Выбежал за ней из ресторана, шлялся неизвестно где… А мотив всегда найдется. Он был без ума от нее, если судить но его картинам. К тому же это пьянство и…
— Советую тебе, — улыбнулся Янда, — выбросить и головы те сумасшедшие скульптуры. И вообще мне кажется, что порок не в неумеренном пьянстве, а в злоупотреблении пищей. Автор кикимор, как и ты, не знал об этом, потому и вытесал фигуру с кубком.
— Я думаю, смысл аллегории — невоздержанность в чем угодно — в пище, вине и так далее, — возразил Гронек. «Так что, если скульптор изобразил пьяницу, он выбрал вполне типичный случай, — он поставил чашки на стол и уселся на белый табурет. — Послушай, я очень хочу познакомиться с Рафаэлем! И с кикиморами тоже… Я думаю, они вдохновили его на несколько сюжетов. А что, если я поеду в замок Клени?
— Ты не сможешь попасть туда, — покачал головой Янда. — Замок закрыт для посетителей — готовится новая экспозиция, — он отпил из чашки и от удовольствия прикрыл глаза. — А ты знаешь, что я целый день дожидаюсь вечера, чтобы насладиться твоим кофе?
— Послушай, а если я с ним… случайно… заведу разговор, могу сказать, что я твой друг?
— С кем?
— С Седлницким…
— Но не вздумай вести там какое-нибудь частное расследование!
— Конечно, нет! Удивляюсь только одному: я — старый турист, облазил много мест, бывал в далеких краях, а в Клени, который, можно сказать, под боком, до сих пор не попал. — Радуясь, что Янда не запретил ему посещение замка, я опасаясь, как бы этого не произошло, Гронек начал рассуждать о достоинствах архитектуры замков, построенных в стиле ренессанс. Но Янда его прервал.
— Сразу видно, что ты не бывал в замке Клени. Это могучая мрачная крепость, степы которой пропитаны кровью, как утверждает архитектор Яначек.
Возбужденный Гронек пришел в еще больший восторг.
— Это, наверное, связано с его историей? Он рассказывал тебе что-нибудь?
— Он бы наговорил! Но я вовремя его остановил. Этот шут изложил мне целую теорию. Наплел, что в том замке издавна правит жестокий, злой демон. Люди там просто обязаны были совершать преступления, если даже и не хотели. Это место необузданных страстей и семейных трагедий. Кривляка! Он хотел отвлечь мое внимание от своих махинаций.
— Каких махинаций?
— Не будь слишком любопытным. Это мелкий мошенник. О делишках Яначека я узнал от его начальника Гакла. У того, кстати, тоже есть своя версия, и довольно реалистичная: замок набит ценностями, поэтому мотив убийства — крупное хищение.
Они молча допили кофе. Старый адвокат принялся тщательно мыть кофеварку.
— Что собой представляет Гакл? — спросил он через некоторое время. — Мы же читали…
— Помню. Ну, на мой вкус довольно чванливый. Видимо, слава вскружила ему голову. Представь себе, — Янда оживился, — об этих теориях, если их можно так назвать, мы разговаривали с Альтмановой, и она склоняется к версии Яначека. Меня это удивило, я считал ее трезво мыслящей женщиной.
— Расчетливой.
— Возможно… Хотя…
Гронек бросил на него лукавый взгляд и тут же воспользовался паузой, чтобы задать следующий вопрос.
— А что ты скажешь о Ленке? Впрочем, она еще ребенок…
— Милый ребенок, — махнул рукой капитан. — Хитрый и лживый.
— Она лгала?
— Лгали все. Без исключения. Любимая привычка свидетелей, — усмехнулся Янда. — Лгут по глупости, из-за пустяков… Иной мужчина рискует быть заподозренным в убийстве, лишь бы супруга не узнала, что он был за городом с сотрудницей Прохазковой. А женщины? Вспомни Чапека. В одном рассказе он утверждает: женщина ни за что не признается вам, что три часа провела у портнихи — будет уверять, что ходила на мамину могилу, — он зевнул. — Яник, через минуту я буду трупом, — проинформировал друга капитан и положил голову на гору подушек. Потом пробормотал едва внятно: — Барышня Ленка болталась ночью неизвестно где, но нам, наверное, тоже скажет, что была у мамы.
— На могиле? — недоверчиво спросил Гронек.
Янда рассмеялся.
— С тобой не соскучишься! — Он потянулся и взял сигарету. — Мать Ленки, кстати, давно уже не Лудвикова, работает официанткой в ресторане для автомобилистов около Гавловиц, в четырех километрах от Клени. Я узнал об этом сегодня в институте.
— И Ленка ее навещает?
— Видимо, потому что уже дважды собиралась уволиться. Говорила, что в ресторане у матери и отчима, который им заведует, заработает намного больше. Но каждый раз брала заявление обратно. Людская молва утверждает, что из-за Гакла. Хотела постоянно быть рядом с ним.
— Она была соперницей Марии? — задумчиво спросил Гронек. Хотел еще что-то добавить, но неожиданно резко повернулся к окну.
— Что случилось? — Янда моментально напружинился и только потом сообразил, что сидит дома и к тому же на третьем этаже.
— Дождь пошел, — грустно ответил адвокат. Рамы задрожали от порывов ветра, крупные капли забарабанили по стеклу.
Янда вздохнул и с сомнением покачал головой:
— Ты хочешь ехать в замок завтра? Я бы тебе не советовал…
— Завтра! — огорченно воскликнул Гронек. — Ты же слышишь, идет дождь! Забыл о моей подагре?