Зарубежный детектив
Шрифт:
— Неплохая идея, сеньор начальник, и очень в вашем духе.
— Таким образом вы сможете проследить весь путь дона Антонио, начиная с шести часов до поздней ночи.
— Я непременно так и сделаю.
— А поскольку куда-то подевался список больных, которых он должен был посетить в тот день, нет лучшего способа установить, к кому именно он ходил.
— Так, значит, Мануэль, — не без коварства проговорил Мансилья, — вам уже известно о существовании такого списка.
Плиний низко склонил
— Я обязательно запрошу начальство Алькасара, посмотрим, как там среагируют на такое предложение... А к кому должны будут обращаться видевшие дона Антонио?
— Разумеется, к вам. К кому же еще?
— Тогда мне придется торчать здесь безвылазно.
— Во всяком случае, до полуночи.
— А пока что пойдемте-ка выпьем пива, — предложил Мансилья.
— Если хотите пива, я велю принести сюда. Мне кажется, незачем, чтобы нас видели вместе.
— С некоторых пор, Мануэль, вы стали осторожничать, как монашка в великий пост.
Плиний обедал дома один, хотя еду ему, как всегда, подавала Грегория. До свадьбы оставались считанные дни, и времени было в обрез. «Хорошо бы сегодня доделали спальню». «Надо надеяться, утром привезут стиральную машину». Нервотрепка, бесконечная беготня туда-сюда, приход и уход родных и знакомых не прекращались ни на минуту на протяжении всего дня. Поэтому Мануэль, проглотив десерт, поторопился покинуть дом.
Сжав в зубах сигарету и заложив руки за спину, он устремился в казино «Сан-Фернандо», чтобы выпить послеобеденную чашечку кофе.
В это раннее время у стойки стояли лишь несколько любителей аперитива.
Плиний сел за столик в глубине бара и после сытного обеда погрузился в дрему. Ему приснилось, будто он превратился в сноп пшеницы и летает над площадью.
Его разбудил Маноло Перона, который принес чашечку кофе.
— Добрый день, Мануэль. Вздремнули?
— Да, немножко, Маноло... И знаешь, мне приснилось, будто я сноп пшеницы и летаю над площадью.
— Неужели?
— Представь себе, летал во сне...
— Что бы это могло значить, Мануэль?
— Не знаю... возможно, что жители нашего города даром кормят меня за мое безделье.
— Ну, уж вы скажете. А дон Лотарио тоже летал с вами?
— Нет... ведь он живет на свои доходы.
— Что слышно новенького об исчезновении дона Антонио?
— Откуда мне знать? Сегодня утром приехал инспектор из Алькасара. Посмотрим, может, ему удастся что-нибудь выяснить.
— Вряд ли... Зато вы наверняка уже знаете о пропаганде мятежников на кладбище.
— Да, утром мне рассказал об этом алькальд.
— И что же он говорит?
— Убежден, что ерунда какая-нибудь... Но кое-кто серьезно обеспокоен, потому что там ругают Франко, если верить словам алькальда.
— Что скорее всего это радио.
— Но ведь радио не может все время поносить Франко и существующий в стране режим.
— А может быть, в этот час какая-нибудь зарубежная страна ведет антифранкистскую пропаганду на испанском языке.
— И где же находится этот приемничек?
— Чего только не говорят на этот счет.
— Например?
— ...Сейчас я вернусь, Мануэль, — сказал Перона, поднимаясь из-за стола, так как его подзывали только что вошедшие посетители.
Плиний снова задремал, но ему уже больше не снилось, что он сноп пшеницы и летает по воздуху. Во второй раз его разбудил Фараон.
— Ты никак спишь, дружище?
— Чего тебе, Фараон?
— Ничего. Просто вижу, ты тут сидишь один, в сторонке, да еще в столь неурочный час...
— Я удрал из дома. У нас там такая кутерьма перед свадьбой... Послушай, ты, наверное, тоже слышал об антифранкистской пропаганде на кладбище?
— Да, мне рассказали сегодня утром.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— Чушь, только и всего. Какой-нибудь смутьян повесил транзистор на кипарисе, чтобы, с одной стороны, левые, а с другой — правые узнали о том, что Франко на ладан дышит.
— Вечно ты со своими глупостями.
— Глупости, глупости... да эти глупости совершаются изо дня в день, но стоит мне заговорить об этом, как сразу же начинают утверждать, будто я говорю глупости, — ответил Фараон, поудобнее усаживаясь на стуле, и, закурив сигарету, стал созерцать высокий купол своего живота сотрясавшийся от смеха.
Инспектор Мансилья вошел в кабинет Плиния, когда день уже был в самом разгаре.
— Как дела, инспектор?
— С утра торчу в вашем городе, и никакого толку. Пожалуй, это самое таинственное дело, какое мне когда-либо встречалось... Все так шито-крыто, что я нисколько не удивился бы, если бы узнал, что с доном Антонио произошел несчастный случай.
— Но где и каким образом? Машина дона Антонио стоит у его дома. К тому же, если бы на улицах нашего города, где все видно как на ладони, произошел несчастный случай, вряд ли это могло бы укрыться от людей.
— Да, да, конечно. Разве только доктора похитил кто-то из Аграмасильи-де-Альба?
— Вполне возможно, — засмеялся Плиний, — ведь там, насколько мне известно, не хватает врачей... Вы уже получили разрешение оповестить жителей нашего города?
— Я советовался со своим начальством, и в принципе возражений нет, но у меня попросили несколько часов на размышление. Там любят хорошенько все обмозговать.
— Будем надеяться, что сегодня мы получим ответ.
— Мануэль, у вас не найдется плана Томельосо?