Заря востока
Шрифт:
«Вот бы их все прочесть!», подумал Патрик. Он умел читать и писать, и
очень гордился этим. Грамоте его научил добрый отец Бернард, бывший
хранителем библиотеки, который к несчастью скончался в прошлую зиму. Он разрешал мальчику читать Библию, и Жития святых, конечно, только на территории монастырской библиотеки.
Новый хранитель, отец Августин, не был столь великодушен. Он часто гонял мальчика из библиотеки, считая, что грамота простолюдину вовсе не нужна. И лишь по великим праздникам в виде исключения, после долгих уговоров, разрешал Патрику прочесть соответствующие
Патрик помогал неграмотным окрестным крестьянам составлять прошения, жалобы, письма, если у тех находились деньги на пергамент и чернила, которые были очень дороги. В благодарность, крестьяне приносили мальчику продукты. Но это было крайне редко. Монахи же переписывать книги и рукописи мальчику не доверяли, из боязни, что он испортит драгоценный пергамент.
Зайдя в келью, мальчик низко поклонился отцу Антонию, и поцеловал протянутую ему руку.
Отец Антоний был небольшого роста полноватый человек средних лет, с наметившимся брюшком, добродушным выражением лица, курносым носом и пронзительными глубоко посаженными ярко-голубыми глазами.
«Говори сын мой!», – приказал он Патрику.
Патрик рассказал обо всём, что с ним произошло, как он встретил леди Розалинду, и что она послала его за помощью. Однако то, что она отдала ему алмаз, он утаил.
«Умоляю, ради Христа, скорее пошлите за помощью! Леди Розалинде угрожает опасность! Злодеи уже убили её жениха, сэра Алана Монтгоммерри, и Бог знает сколько ещё невинных людей!», – взмолился мальчик.
«Как, сэр Алан Монтгоммерри убит? Жаль, очень жаль. Блестящий был молодой человек! Я знаю его отца сэра Бертрана. Славный рыцарь и добрый христианин. Они с сэром Робертом не раз посещали наш монастырь, и делали весьма щедрые пожертвования. Должно быть, сэр Бертран, с женой леди Беренгарией безутешны, потерять единственного наследника! Но, на всё воля Божья, нам остаётся только молиться», – задумчиво произнёс
настоятель, творя крестное знамение.
32
На какое-то время отец Антоний замолчал, думая о чём-то, затем, взяв со стола серебряный колокольчик, зазвонил, что есть силы.
Тотчас дверь кельи приоткрылась, и вошедший отец Томас молча склонился в низком поклоне перед настоятелем.
«Вот что! Брат Томас, на замок де Комбс напали разбойники. Сэр Роберт с рыцарями отправились в Лондон. Необходимо послать гонца и вернуть их. Пошли за ними брата Эндрю, и дай ему самого доброго скакуна. Мальчика накорми. Пока не минует опасность, он останется здесь», – приказал
настоятель.
И вдруг, внимательно посмотрев на Патрика, спросил: «Ты всё мне рассказал, сын мой, ничего не утаил?».
У Патрика холодок пробежал по спине, однако он поднял голову, посмотрел прямо в глаза настоятелю и произнёс: «Я всё сказал. Больше мне вам сказать нечего, отец мой!».
«Ну, хорошо!», – кивнул отец Антоний, и жестом дал понять, что Патрик с отцом Томасом могут идти.
Отец Томас кивком головы приказал мальчику следовать за собой. Они вновь долго блуждали по монастырским коридорам, пока, наконец, не очутились перед старой пыльной дверью, ведущей в очередную келью.
Отец Томас достал связку ключей, и принялся возиться с заржавевшим замком, наконец, тот звякнул, и открылся. Патрик никак не решался войти внутрь кельи, ему отчего-то было боязно. Отцу Томасу даже пришлось подтолкнуть его.
Зайдя в келью, мальчик очутился в маленькой пыльной, запущенной комнатке с облезшими серыми стенами. Солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь зарешёченное окошко. Из мебели тут была только грубо сколоченная деревянная кровать с тюфяком и подушкой, набитыми соломой, и небольшой старый стол с колченогим стулом, но Патрик, привыкший жить в старой хижине, и спать на земляном полу был несказанно рад и этому.
«Будешь пока жить здесь! Я принесу тебе еду, и тёплое одеяло, чтобы согреться, здесь довольно холодно!», – коротко бросил отец Томас.
Он достал из кармана огарок свечи, зажёг его, поставил на стол, и вышел из кельи, закрыв за собой дверь.
Мальчик остался один. Вскоре Патрику стало не по себе. Он нащупал алмаз у себя на груди, ему показалось, что камень был ледяным, и жёг ему кожу. Патрик снял камень с шеи, и комнату будто осветил луч Солнца. В тусклом свете свечи алмаз сиял каким-то неземным, волшебным светом. Мальчик даже зажмурился, не в силах выносить это дивное сияние.
«Что за дьявольское наваждение! Нужно поскорее вернуть его сэру Роберту», – решил мальчик, и, перекрестившись, спрятал камень в карман.
Сидя в одиночестве, Патрик загрустил. Ему вспомнились родители, на глаза навернулись слёзы, но он тут же смахнул их рукой. «Ну же Патрик, не будь тряпкой!», – сказал он сам себе.
33
Прошло довольно много времени, мальчик порядком продрог, его живот сводило от голода. Наконец, дверь кельи со скрипом отворилась, и на пороге вновь появился отец Томас. В одной руке у него было шерстяное одеяло, в другой, тарелка с дымящейся ржаной похлёбкой. Он молча бросил мальчику одеяло, и поставил тарелку с похлёбкой на стол.
«Отец Томас, а кто раньше жил в этой келье?», – поинтересовался мальчик.
«Ты слишком любопытен! Иногда лучше чего-то не знать, целее будешь!», – нахмурившись, мрачно сказал отец Томас, и молча вышел за дверь.
Патрик живо принялся за похлёбку, пока та была горячей. После,
насытившись, мальчик улёгся на кровать, и накрылся тёплым одеялом. Он думал о леди Розалинде. Жива ли она? Успела ли подмога придти на помощь обитателям замка де Комбс и окрестным крестьянам? Эти мысли не оставляли его. Вскоре, Патрик сам не заметил, как задремал.
Ему снилась леди Розалинда. Она была мертва. Её тело лежало на земляном полу хижины Патрика, широко раскинув руки, глаза были закрыты. Из груди леди Розалинды торчал стилет. Вдруг, она открыла свои мёртвые глаза, и, посмотрев на мальчика, произнесла: «Бойся чёрного человека! Он убил меня! Храни алмаз! Он не должен попасть к нему в руки! Спасайся!».
Мальчик в ужасе сел на кровати. Его сердце бешено колотилось, по лбу струился пот. «Господи, приснится же такое!», – прошептал он, отдышавшись.