Заставь меня
Шрифт:
— Я действительно люблю тебя, куишле, — его слова — стрела в мое сердце. Острая. Болезненная. Смертельная. Потому что я хочу верить им, а не его лжи. Хочу, чтобы было объяснение ожерелью, но этого нет. И если я позволю себе поддаться мыслям, это убьет и меня.
Стягиваю его брюки, и он поднимает бедра, чтобы помочь мне, член стоит между нами.
— Мне не нужно твое признание в любви. Мне нужно твое признание в убийстве.
Он усмехается.
— Кажется, мы уже говорили об этом,
С ненавистью в сердце я поднимаю бедра и скольжу своей киской по его члену.
— Ох, блять, — мямлит он, и мне приходится прикусить язык, чтобы не сказать то же самое. Он меня наполняет. Он такой родной, а мое тело еще не догнало разум.
Я медленно покачиваюсь вверх-вниз, а Кэш лениво улыбается.
— Как всегда, такая влажная для меня. Может, особенно намокла, когда захотела меня убить.
Я продолжаю, пока мышцы его шеи не напрягаются, когда он смотрит в потолок и тяжело дышит.
Останавливаюсь. Он наклоняет голову вперед.
— Признайся, и я продолжу.
— А что мне мешает это сделать? — он поднимает бедра вверх.
— Это, — я снова достаю нож и прижимаю его к коже его горла.
— Убьешь меня — не получишь признания, — он ухмыляется.
— Хорошо, что ты не умеешь говорить ногой, — заношу руку за спину и погружаю лезвие в его бедро. Он рычит сквозь стиснутые зубы, слюна летит, он истекает кровью.
— А теперь расскажи мне еще раз, как ты ее не убил?
— Я не убивал ее, — впервые за сегодняшний вечер в его глазах появляется намек на настоящее отчаяние.
— Неправильный ответ, — я снова скачу на его члене, пока он не задыхается, и смотрю, как напрягается его татуированный пресс.
И снова останавливаюсь.
— Блять, Харлоу, — он злобно сплевывает и извивается в своих путах. Я улыбаюсь в ответ, довольная выбранным методом пытки.
— Ответь на вопрос, как хороший мальчик, и я позволю тебе кончить, — дразню я, и его ноздри раздуваются.
— Неужели ты думаешь, что я такой идиот, буду совершать убийства, когда у меня не закрыта самая заметная татуировка? Скажи мне, тот убийца…
— Это был ты.
— А с другой стороны, на нем была перчатка? А что насчет одежды? У меня татуировки по всему телу. Были видны другие?
— Прекрати пытаться запутать меня, — я не могу удержаться, чтобы не поерзать на его коленях, так много кинетической энергии пульсирует во мне. — Я видела тебя той ночью, и теперь у меня есть доказательство, — я снова прекращаю движение и достаю ожерелье.
— Черт, хорошо. Расскажи мне об этом ожерелье. Где ты его нашла?
— Ты точно знаешь, где я его нашла, — он стонет, и я понимаю, что случайно сжала вагину его, когда кричала.
— Просвети меня.
Я закатываю глаза, но если мне придется ответить на несколько глупых вопросов, чтобы наконец услышать правду из его уст, то так тому и быть.
— В потайном отделении под раковиной в ванной. Я случайно обнаружила его,
Его лицо теряет цвет. Появляется искреннее беспокойство.
— Очень немногие знают об этом месте… — он смотрит в сторону, медленно покачивая головой. — Я могу пересчитать по пальцам одной руки количество людей, знающих секретные тайники в моей квартире, — такое ощущение, что он больше размышляет вслух, чем говорит со мной.
— Достань мой телефон из кармана, нужно, чтобы ты кое-что поискала, — он весь в размышлениях, как будто я не допрашиваю его с пристрастием и он не внутри меня.
— Нет, пока…
— Ты хочешь гребаную правду или нет, Харлоу? — рявкает он, и я испуганно вздрагиваю от неожиданности. — В кармане пиджака, — хмуро смотрю на него, но поскольку это самое большее, что он дал мне за весь вечер, тянусь к его расстегнутой рубашке и забираюсь в пиджак.
Подношу телефон к его лицу, чтобы разблокировать с помощью FaceID. Он дает мне указания открыть защищенную паролем папку, резко вдыхая, когда я слишком сильно извиваюсь на его члене.
— Прочитай по порядку.
Я мгновенно узнаю имена.
— Ты, сегодня. Роман, сегодня. Ты, сегодня. Ты, сегодня. Локлан, вчера. Роман, вчера… — я продолжаю, пока он не останавливает меня на: — Донна, четверг.
— Что это за список, Кэш?
— Журнал доступа. Каждый, кто входит, имеет персональный код, чтобы попасть внутрь, и таким образом, он отслеживает, кто приходит и уходит. Но, Донна, ты сказала, что она там была в четверг? Это не ее запланированный день.
— Да, я столкнулась с ней, когда она уходила. Она искала браслет, который упал…
Он усмехается.
— Донна, Донна. Во что ты ввязалась? — пытаюсь проследить за ходом его мыслей, но я в растерянности. Конечно, он не думает, что Донна, его шестидесятилетняя экономка, является Убийцей из Джун-Харбор.
— Хорошо, мне нужно, чтобы ты нажала на время рядом с ее именем в журнале, — когда я это делаю, экран меняется на сетку видеозаписей с камер наблюдения, снятых в разных ракурсах квартиры Кэша. В левом верхнем углу мы видим, как Донна входит в внутрь. Когда она поворачивает ручку, мой взгляд останавливается на браслете на ее запястье, и у меня сводит живот.
Он и не пропадал.
Я все больше шокируюсь, наблюдая за тем, как она проходит через всю квартиру и заходит в ванную Кэша. В висках стучит, когда я вижу, как она опускается на колени и возится под шкафом, прежде чем достать из сумочки гаечный ключ. Чтобы ослабить гайку соединения.
— Кэш… — мой рот двигается, но не осознаю, что говорю, мои мысли настолько перепутались, что я не могу мыслить ясно, не говоря уже о том, чтобы говорить.
— Посмотри на меня, — я не могу. Не могу смотреть на него. Смотрю вниз, и он выворачивает шею, пытаясь посмотреть мне в глаза, но он все еще в наручниках и дергается в кресле.