Заставь моё сердце согреться

Муравская Ирина

Прослеживаю зрительную траекторию Влада, переключившегося за наблюдением движа у мангала.

– Да какой он мажор? Деньги родительские появились, но Стёпа ещё не научился ими пользоваться. Вот и ссорит ими направо и налево. Попросишь дать в долг – даст, а обратно потом ещё и не возьмёт. Стыдно ему, видите ли.

Чем многие охотно пользуются.

– Ууу… Идеальная дойная корова. Твоя подруженция вытянула золотой билет, а всё равно не хозяйка своей… ну, ей самой.

– Подруженция, подружка. Ты что, её имя не помнишь?

– Если

честно, я его даже не знаю. Наверное, она представлялась, но мой мозг фильтрует всю лишнюю информацию. А как её по паспорту, кстати?

– Подойди и спроси.

– Диан, тащи розжиг, – как по заказу кричит Лёша.

– Диана, понятно, – усмехнувшись, Бессонов тянется к коту, подозрительно поглядывающего на его ботинки, но торопливо отдёргивает кисть, услышав предупредительное шипение. – Ша, хорош шикать. Я ж с миром.

– Он не любит посторонних, – притягиваю котяру, усаживая себе на коленки. – Когда выводок котят в подвале обнаружили, всех за пару дней разобрали, а этот не давался никому. Меня-то принял только потому что я его почти полгода подкармливала. Наверное, так и привык. Как холода ударили – сам под куртку полез греться.

– Всем нужна забота и ласка. Как зовут?

– Чинги.

– Чинги?

– Сокращено от Чингисхан.

А ржать в голос, привлекая внимание остальных, обязательно?

– Почему?

– А ты его морду видел? Сплюснутая и бандитская.

– И подранная.

– И это тоже, – соглашаюсь, накручивая кисло-жёлтый поводок на запястье, на манер браслета. Накручиваю и высверливаю взглядом новенький забор, живые изгороди, тропинку, ведущую к резной беседке. Всё, что попадается в поле зрения… – Что? – не выдерживаю, снова оборачиваясь к Владу, который в это же самое время пасёт меня. Не моргая.

Что невозможно долго игнорировать.

– Симпатичная ты, – протянув руку, кончики его пальцев касаются ажурной ткани моей укороченной блузки. В меру приличной, но открывающей достаточно, чтобы по обнажённому плечу побежали мурашки от его прикосновения.

Так и сидим. Чинги, скрипя, пытается выбраться из поводка. Я, затаив дыхание, цепенею, не в силах пошевелиться. А Влад бесцеремонно играет моим хвостом, перебирая пряди.

Солнце светит. Птички поют.

Мой парень находится всего в трёх метрах…

И от него, само собой, не укрывается всё это безобразие. Наверное, потому что Бессонов и не думает таиться. Даже когда Лёша подходит, далеко не сразу оставляет мои волосы в покое.

– Принести чего-нибудь? – склоняются, запечатляя хозяйский поцелуй на моих губах.

Жест, сразу расставляющий точки над "и", и дающий чётко понять: кто тут босс и кому именно позволено меня трогать.

Ммм… Он что-то спросил?

Прошу прощения, я слегка в прострации.

– Мороженого, – выдаю первое, что приходит на ум. Потому что мне резко становится жарко. При том, что воздух далеко ещё непрогретый, да и тучи нет-нет, а собираются, обещая к вечеру дождь.

– Где ж я тебе

его возьму? – вариант Лёшу не устраивает. – Раньше нельзя было сказать?

– Можно было. Но раньше я не хотела.

– Потерпи до следующего захода в магаз. С утра, по-любому, за опохмелом придётся кому-то гонять.

– Терплю, терплю. Что ещё остаётся, – соглашаюсь, всё больше и больше уповая в то, что действительно хочу мороженого. Попробуйте теперь переубедите.

– Какие-то проблемы?

Э?

А, это не мне. Это уже Владу адресовано. У которого тактичности, как у перфоратора в шесть утра. Вот чего он так смотрит на нас? Мы кто? Попугайчики в зоопарке?

– У меня? Никаких, – криво усмехнувшись, лениво переключаются на свой айфон, начиная что-то активно печатать на клавиатуре. – А вы продолжайте, продолжайте миловаться. Не отвлекаю.

Миловаться? Да если бы. Лёшка не из тех, кого можно назвать романтиком. У нас даже конфетно-букетный период благополучно мимо прошёл, не задев своей ванильностью.

Да и сейчас всё быстро тухнет.

Стоит Бессонову, не предупредив никого, подорваться с качелей и куда-то ускакать, как мой парень мигом вспоминает, что угли уже почти дотлели и надо накидывать на решётку рёбрышки.

Короче, остаюсь одна, отжав релаксирующую качель под навесом в единоличное пользование. Разуваюсь, залезаю в неё с ногами, а под бок подминаю Чинги.

Так и балдеем, играя с ним сорванной травинкой, когда первые ароматные запахи жареного приманивают запоздавших – дивизия пребывает сразу в пять человек, едва уместившаяся в одну машину.

Две девчонки и три парня. Чрезмерно шумные. Только пришли, а уже хочется зажать уши и попросить вернуть умиротворяющую тишину.

Где-то через четверть часа подтягивается остаточный хвост – ещё трое. С переносной колонкой. Ну всё, понеслась душа в рай.

Бутылки звенят, музыка играет, оживлённые беседы беседуются, хохот стоит на весь участок, первая порция мяса выкладывается на большом столе, а Влада и след простыл. Решил, что с нас достаточно Его Величества?

Вот девки-то огорчатся. Те, едва им доложили о вип-госте, уже на низком старте. Лифчики поправляют, гримируются, губы подмазюкивают – намереваются встретить звезду в полной боевой готовности.

И, на удивление, дожидаются.

Бессонов, наконец, объявляется.

С ещё одним пакетом на перевес.

– И чего ты орёшь, истеричка? Пмс? – миролюбиво ворчит он, обращаясь к кому-то в нацепленную на ухо гарнитуру. – И? Вот трагедия-то, на завтра перенеси. А завтра на послезавтра перенеси. Так у меня тренировка только во второй половине дня, в первой я почти свободен, – ноша весьма небрежно суётся мне. – И? Ну ничего страшного, – продолжают с кем-то выяснять отношения. – Я ж под тебя подстраиваюсь, и ты разочек будь лапочкой. Не сломаешься. Слушай, всё, не зуди. Дай отдохнуть без твоей рожи, – нетерпеливо отключаются, вытаскивая наушник. – Во душнила.