Заставь моё сердце согреться

Муравская Ирина

Не отрицаю, со стороны ситуация и правда выглядит максимально неоднозначно, однако…

– Если сейчас начнётся гневная тирада с очередными обвинениями – лучше разворачивайся и уходи, – сразу пресекаю потенциальный скандал. – Если готов мирно поговорить – проходи, там как раз завтрак остывает.

– Не остывает, а сгорел, – назидательно замечает Влад, и лишь тогда до меня самой с опозданием доходит тянущийся с кухни запашок.

– Блин!!! – бросаю всё и бегу спасать сковородку. Потому что этой порции

оладьев уже точно ничего не поможет. Всё в мусорку.

Пока я пытаюсь реабилитировать свои опозоренные кулинарные способности, за моей спиной разворачивается невербальная битва.

Вы когда-нибудь видели, как два здоровенных лба включают детскую вредность, пытаясь одновременно втиснуться в узкий коридор и наотрез отказываясь пропускать друг друга?

Я – да. Вот прямо сейчас смотрю.

– Цветочки не помните, мальчики. И поставьте их в водичку, – даже услужливо достаю из верхнего шкафа стеклянную вазу, плеская туда воды. – И садитесь есть.

Выполняют.

Кое-как протискиваются бочком, стирая "суперстойкую" краску со стен, и усаживаются. Не забывая при этом заниматься взаимным испепелением. Наверное, стоит припрятать ножи.

Абсурдность ситуации зашкаливающая. Два агрессирующих парня и между ними, как между двух огней, я. Кухарящая. Тарелку подать, чаю Лёше налить, сахарницу поставить…

Причём больше статуса официантки раздражает снова вылезшее откуда-то чувство вины. Абсолютно неуместное, но при этом упорно не уходящее из-за накалившейся обстановки.

– Тебе никуда не пора? – хмуро интересуются у Бессонова.

Если у Лёши только что эмаль зубная не трескается, настолько сильно он стискивает челюсть, то безмятежности Влада позавидуют античные боги.

– Не а, – меланхолично отзываются, продолжая как ни в чём не бывало уплетать оладья. Один за другим. Куда только столько вмещается!? – А тебе? Мы так мило сидели, а ты пришёл и всё испортил.

– Уж прости, что пришёл к СВОЕЙ девушке.

– Прощаю. Всё равно этот статус себя изжил и скоро сменится.

Звон.

– Брейк! – оперативно вклиниваюсь, тормозя грузно поднявшегося со стула Лёшу. – Чтоб никаких разборок в квартире! Хотите выяснить отношения – валите на улицу. И ложку подними.

Да какая там ложка.

– На улице так на улице. Выйдем? – выплёвывают ядовито Бессонову.

– Не а, – ко всеобщему изумлению прилетает отказ.

– Что так? Очко сжалось?

– Хм… Да не, с очком вроде всё нормально. Работает исправно. Просто я ещё не доел, – с этакой позёрской ленцой усмехается Влад, облизывая испачканную сметаной ладонь.

– Ты сюда жрать пришёл или что?

– И пожрать, и девушку твою приватизировать. Совмещаю приятное с полезным.

– Да он нарывается!

Снова торможу Лёшу, начиная и сама закипать.

– Брейк, я сказала! Вы меня оба

уже достали, – не выдерживаю. – Один – павлин с неподъёмным чсв, второй – косепор с гонором. Я точно не лишняя в этом идеальном тандеме?

– Ни в коем случае. Без тебя вообще никак, ты ж наш криптонит! – усмехается Влад.

– Или осёл на верёвке, которого можно перетянуть по прихоти!?

– Осёл… Ммм, не. От ослика в тебе только если упрямство, но меня лично это прёт. Упрямая, бойкая, с характером – вот говорю, и уже завёлся.

– Чел, да у тебя борзометр зашкаливает, – Лёша подобен быку, перед которым с садомазохистской навязчивостью машут красными труселями в белый горошек.

Кулаки сжаты, ноздри раздуваются. Только что дым из ушей не валит.

– В чём это выражается? – зато Бессонов бровью не ведёт. Удобно откинулся на спинку и взирает на него с вызовом. – В моих открытых намерениях? Или я должен подкладывать подлянки по тихому? Как крыса? Чтобы что… чтобы ты не чувствовал себя уязвимым?

Ох, Влад. Нарываешься.

– Заткнись.

– Родной, у нас в стране свобода слова. Не умеешь воспринимать критику – обратись к психиатру. Я, конечно, слышал, что спортсмены нежные личности, но не до такой же ст…

Всё.

Лёша, как и следовало ожидать, не выдерживает насмешек. Кулак летит в сторону смазливого фейса, но Влад оказывается к этому готов и уворачивается.

Стулья летят на пол. Всё, что стоит на столе – туда же. Недопитый кофе и нетронутый чай в не удержавших равновесия кружках стекают на паркет лужей, размазывающейся по всей кухне вскочившими парнями.

– Подход пещерного жителя? Руками махать научился, а диалог выстраивать нет?

Получается не драка даже, а какая-то тупая куча-мала, в которой Бессонов больше старается тормозить агрессию, чем поддерживает её, однако оппонент уже входит в ту стадию, когда ни слов, ни препятствий не замечается.

Включая меня.

По нелепому везению пропускаю пронёсшийся в каких-то миллиметрах от моего лица локоть и поспешно ныряю в коридор, а оттуда в ванную.

Вместо воплей: "успокойтесь!" за меня это делает полный тазик ледяной воды. Обычно Ди в нём застирывает свои стринги с лифчиками, но в этот раз у зеленого пузатика другая миссия.

Закаливающий душ заказывали?

– Эй, меня-то за что! – обиженно трясёт башкой Влад, отряхиваясь подобно мокрому псу.

– За провокацию, – не знаю, насколько грозно смотрюсь с тазом в обнимку, однако настроена я решительно. – Вон, – указываю обтекающему Лёше на коридор. – Немедленно.

– Да ну он сам же…

– Вон!

Не сразу, но подчиняются, понуро утопывая.

– Правильно. Пускай антизверинчика примет, а то нервный слишком, – это поразительно, но Бессонов опять тянется к оладьям!