Застава

Крупеникова Ирина

Подействовало.

Ворон шумно глубоко вздохнул. Тур, белый, как полотно, дышал часто и поверхностно. Но глаза его были открыты.

– Рану прижмите, – выговорил он. – Слева… подвздошная область…

Лис, хоть и не был силён в анатомии, среагировал первым. Тёмное пятно расплылось из-под ремня на рубашку, и юноша отчаянно придавил его скомканной курткой. Тур застонал сквозь зубы.

– Ничего серьёзного, – он попытался успокоить братьев, но совершенно безрезультатно. – Перчатки… снимите…

Ворон схватил руки брата,

освободил от перчаток и приложил его ладонь к имитации повязки.

– Тур, залечи это. Умоляю, близняшка! Залечи, ты умеешь!

Кисти и предплечья стремительно холодели.

– Не волнуйся. Отведите меня в машину.

– Лис, гони БМВ сюда! – осенило Ворона.

– Нет! – Тур подался вперёд, едва не задохнулся от боли, но продолжил: – Чем меньше следов, тем лучше для нас… Три трупа. Многовато…

Лис запоздало вспомни про «поле боя».

В траве поодаль на боку валялся первый исполнитель, так и не успевший спустить курок. Ближе к реке лежал второй, оказавшийся на беду левшой. И возле кустов скособочилось тело Белякова, случайно застреленного собственным охранником.

– Лис, помоги! – окликнул Ворон.

Он поднимал раненного брата с земли.

Лис не слышал. Как заворожённый, он сделал два шага в направлении покойников.

– Лис!.. Гамаюн!

Вдруг рыжие волосы вздыбились будто пламя вспыхнувшего костра. Гамаюн раскинул руки, и огненный всполох пролетел над плечами подобно крыльям. Испуганно качнулись молодые деревья. Зашумели проснувшиеся птахи, посыпались вниз сосновые шишки и иголки.

И праху, и памяти семь годов не быть!

Иная сторона света заглотнула пространство. Над рекой зародился чёрно-огненный смерч. Взлетел ввысь, пронзил ночную тьму золотой зарницей и грянулся на злосчастную поляну. Жадно чавкнула трясина. Болотные огоньки рассыпались по земле, и всё стихло. Остались лишь высокая трава да подёрнутые ряской три тёмные лужи.

Тур откинулся на плечо близнеца.

– Автор урагана нашёлся, – проговорил он.

– А говорил, не умеет огненным вихрем летать, – в тон подтвердил Ворон.

– А? – Лис растерянно оглянулся, опомнился и кинулся к братьям.

Общими усилиями Полозовы добрались до автомобиля.

– Разворачивай, и в больницу! – скомандовал Ворон.

– Домой, – произнёс Тур.

– Что?! У тебя пуля в животе! Лис, гони в ближайшую больницу!

Горящие глаза на выбеленном лице буравили юношу едва ли не с вещественной силой.

– Домой, – уверенно повторил Тур. – Я сам разберусь… А вы мне поможете.

Лис понял, что последнее слово опять остаётся за ним. Тусклый, но решительный взор раненого показал дорогу.

– Домой, – решил Лис вслух.

Машина рванула вперёд.

– Не гони, не дрова везёшь! – крикнул с заднего сиденья Ворон и крепко прижал близнеца к себе.

– Знаю, что делаю, – огрызнулся младший брат. – Ворота открой!

День тридцатый

На стене монотонно тикали механические часы.

– Зеркало левее, – поступило распоряжение с операционного стола. – Ворон, пинцет… Нет, не берёт… Геморроидальный зажим…

Лис изо всех сил стиснул зубы. Зеркало в его руках опять принялось дрожать. Не мудрено после целого часа, проведённого в роли штатива. Единственный плюс этой роли состоял в том, что юноша не видел происходящее на столе. Он добросовестно выполнял команды и лишь по репликам хирурга определял, на какой стадии находится операция.

Что-то звякнуло об пол.

– Тур, – тихо позвал Ворон.

– Порядок. Вынул… Две минуты отдохну… Готовь кишечные иглы…

Две минуты превратились в пять или десять. Но Лис готов был стоять с зеркалом в руках хоть всю ночь, лишь бы операция закончилась успешно.

Движение на столе возобновилось.

– Тампон… Кохера… Я сказал зажим Кохера, а не Микунича.

– Да я в них ни черта не понимаю! – сорвался Ворон.

– Держись, близняшка. Ещё минут пятнадцать, и всё, – тихо проговорил Тур. – Всё будет хорошо. Лис, где ты там?

– А? – юноша осторожно вытянул шею и увидел окровавленную руку брата. К горлу подскочил сухой комок.

– Зеркало на меня. Вот так, хорошо. Ворон, подай мне иглодержатель…

Когда наконец прозвучало: «Закончили. Спасибо, братья», выяснилось, что из присутствующих сохранил самообладание только хирург, он же пациент. Лис, едва отставив зеркало, шатнулся к стене и сполз на пол. Ворон рухнул на колени возле стола, на котором под окровавленной простынёй лежал Тур, и остался неподвижно сидеть, ткнувшись лбом в его плечо.

– Всё в порядке, – негромко, но твёрдо сообщил Тур. – Я не первый врач, который оперировал сам себя. В литературе описаны подобные случаи, в частности самооперация по удалению аппендицита на полярной станции.

Ворон не отреагировал, но Лис сумел подать голос.

– А где-нибудь описана самооперация по удалению пули без наркоза?

– Новокаин на меня частично действует. Этого достаточно… И рана была не очень серьёзная. Можно сказать, мне повезло. Повреждения оказались минимальные.

– Да? – вымученно переспросил юноша.

– Всё позади… – Тур слабо провёл ладонью по голове Ворона. – Лис, ты ещё в состоянии что-либо совершить?

Тот, цепляясь за стену, поднялся. От вида крови его мутило, но собственные проблемы юноша мужественно удерживал внутри.

– Молодец… Уложи Ворона на диван. Он вырубился… И побудь со мной.

– Тур?

– Мне нельзя терять сознание. Знаешь, что будет, если… Помоги, братишка.

До самого рассвета Лис сидел возле брата в операционной. Ворон, оставленный в соседней комнате на попечении Деда, спал тяжёлым сном, больше похожим на затянувшийся обморок.