Застекленная деревня
Шрифт:
Джонни отвел автомобиль Уэбстера в гараж судьи. Когда он вернулся в дом с чемоданом гостя, два юриста оживленно переговаривались в кабинете. Джонни отнес чемодан в одну из комнат для гостей наверху, открыл окна, нашел стенной шкаф с бельем, застелил постель и выложил полотенца, думая, что даже Милли Пэнгмен едва ли справилась бы с этим лучше.
Спустившись, он застал с судьей Шинном и Уэбстером Ферриса Эдамса.
— Только что вернулся из Кадбери, — жаловался Эдамс. — Пришлось нанять машину у Питера Берри, черт бы его побрал! Этот человек постарался бы заработать, продавая билеты на роды его жены! Мне нужно было привезти смену одежды и оставить сообщение на двери офиса — разумеется, моя секретарша в отпуске, когда она нужна мне больше всего!
Всю вторую половину дня Эдамс разрывался между личными делами в Кадбери и более неотложными вопросами, связанными с его тетей. Ему пришлось просить Орвилла Пэнгмена позаботиться о ее джерсейской корове, которая теперь паслась в стаде Пэнгменов. Он также запер в шкаф картины старой леди в ожидании, пока окружной судья по утверждению завещаний назначит душеприказчика. В ответ на вопрос судьи Шинна Эдамс объяснил, что тетушка Фанни не оставила завещания, несмотря на его неоднократные просьбы, поэтому распределение ее имущества грозит вылиться в долгий процесс. В качестве дополнительной предосторожности Эдамс поручил Берни Хэкетту выписать страховой полис на картины, что привело Хэкетта на кухню Фанни Эдамс, где он обнаружил ее тело. Сам Эдамс собирался оставаться в доме тетушки Фанни, пока ситуация не разрядится, и оба старших юриста это одобрили.
Около часа они обсуждали план кампании, целью которой было провести процесс по делу об убийстве с максимальной видимостью законности, дабы удовлетворить жителей Шинн-Корнерс и постепенно выветрить из них мятежные настроения.
— Вы должны вести обвинение энергично, Феррис, — наставлял судья Шинн, — а ты, Энди, должен так же добросовестно защищать подсудимого. Мы находимся в положении рефери и двух боксеров, заранее договаривающихся об исходе поединка. Все должно выглядеть вполне достоверно — со спорами между обвинителем и защитником, протестами, принимаемыми или отклоняемыми судьей, перерывами в слушании и так далее. В то же время я хочу, чтобы в протоколе было зафиксировано как можно больше нарушений правил. Наша цель — совершить максимум посягательств на права обвиняемого, чтобы в итоге защитить их. На данной стадии защита прав Ковальчика важнее установления его виновности или невиновности.
— Полагаю, — осведомился Эдамс, — Ковальчик впоследствии не сможет выйти сухим из воды на основании двойной подсудности по одному обвинению?
— Нет, Феррис, — ответил судья Шинн. — Если это жюри признает его виновным — что, разумеется, и произойдет, — он сам захочет, чтобы процесс объявили недействительным, дабы получить шанс признания себя невиновным в настоящем суде. А если каким-то чудом Шинн-Корнерс оправдает его, у нас будет протокол всего фарса со всеми ошибками и нарушениями, чтобы доказать его незаконность. В любом случае права Ковальчика будут защищены.
— Надеюсь, — мрачно произнес внучатый племянник Фанни Эдамс. — Потому что, на мой взгляд, сукин сын виновен, как польский ад, место в котором ему обеспечено.
Старый Энди Уэбстер покачал головой:
— Просто невероятно! Ни за что на свете не пропустил бы такое!
Он и Эдамс торжественно засвидетельствовали подписи судьи Шинна и Джонни на документах, касающихся «продажи» дома и десяти акров земли, после чего трое юристов удалились: Эдамс — циркулировать среди жителей деревни, дыша прокурорским жаром, а судья Шинн — сопровождать Энди Уэбстера в церковный подвал для беседы с «клиентом».
Джонни отправился в постель, считая, что в мужчине, спящем в вертикальном положении, есть нечто недостойное.
Ощущение сонливости сохранялось весь понедельник. Джонни боролся с дремотой, начиная с похода рано утром в ратушу с секретарем корпорации Берни Хэкеттом для оформления сделки.
Хьюб Хемас подъехал к маленькому зданию, когда Хэкетт старательно делал запись в гроссбухе. Судья Шинн позвонил председателю совета во время завтрака, объяснив ему цель сделки.
— Если мы будем судить обвиняемого в Шинн-Корнерс специальным судом, санкционированным губернатором Фордом, Хьюб, то мы должны следить за строгим соблюдением правил. Ты уточнил список присяжных?
— Да, — ответил Хьюб. — Меня беспокоит то, что никак не набираются двенадцать человек, как того требует закон.
— В том-то и дело.
— Но владение недвижимостью не делает человека пригодным для того, чтобы входить в жюри, — заметил Хемас. — Он должен иметь право голоса в штате.
Джонни ощутил неприятный озноб. Хемас даже не смотрел на него, словно он был одним из складных стульев.
— Это верно, — согласился судья Шинн. — Ты, безусловно, знаешь закон, Хьюб. Но нам придется нарушить правило. На правах судьи я разрешу включить в жюри моего кузена. В конце концов, это особый процесс.
— Может быть, лучше привлечь Эрла Скотта? — пробормотал председатель совета.
— Может быть, — кивнул судья. — Только наличие среди присяжных хронического инвалида, не покидавшего дом пять лет, будет не слишком хорошо выглядеть в протоколе.
Хемас задумался.
— Пожалуй, вы правы, судья. Но мистер Шинн не является избирателем в этом штате и даже жителем деревни. Может быть, Сара Избел…
— Правильно, Хьюб! — подхватил судья, изображая облегчение. — Совсем забыл о Саре. Но если мы включим ее, то потеряем Мерта. Хотя, если тебе кажется, что Мерт не станет возражать…
Берни Хэкетт сплюнул в плевательницу у его ног.
— Как бы не так! Он начнет брыкаться почище племенного быка Орвилла!
— А нам нужны двенадцать присяжных, Хьюб. Минимум двенадцать. — Судья нахмурился. — Что лучше — ввести одного присяжного по особому распоряжению или рисковать, что Верховный суд сочтет процесс недействительным?
— Черт бы побрал этого Хоузи Леммона! — выругался Хемас.
— Конечно, если мы сумеем заставить старика Леммона передумать, проблема будет решена.
— Не сможем. Вчера поздно вечером я был на холме, но даже не застал Хоузи дома. Он где-то шляется… Мистер Шинн, — внезапно обратился Хьюб к Джонни, — я слышал, вы вчера говорили с бродягой?
Джонни вздрогнул от неожиданности:
— Да, мистер Хемас, говорил.
— Это было по моему предложению, Хьюб, — вмешался судья, к облегчению Джонни. — Мистер Шинн приобрел колоссальный опыт с преступниками в армии. Я хотел посмотреть, не заставит ли он Ковальчика признаться.