Заступник
Шрифт:
Через несколько минут Марик отошел назад и, тяжело дыша, встал в позицию дерущегося кота с кулаками наготове. Гаред, казалось, был готов к бою. Впервые в глазах Вестника появился страх.
— Ты закончил? — спросил Гаред, направляясь к нему.
Марик вновь налетел на противника, однако на сей раз действовал не столь быстро. Ударил раз, другой, а потом толстые пальцы Гареда крепко схватили его за плечо. Вестник пытался податься назад и освободиться, однако его держали очень крепко.
Гаред кулаком нанес удар Вестнику в живот и тут же ударил снова, на сей
— Ну что, успокоился? — прорычал Гаред. Марик, опираясь на руки, стал на колени, пытаясь подняться. Однако Гаред с силой пнул его в живот, и тот упал на спину.
В это время Лиша уже мчалась к ним, а Гаред, сев верхом на Марика, наносил ему удар за ударом, приговаривая:
— Лиша моя! И любой, кто скажет, что это не так, получит!..
Он не закончил фразу, так как Лиша швырнула ему в лицо целую горсть ослепляющего порошка Бруны. Часть его попала в открытый рот лесоруба. Он рефлекторно вдохнул и дико заорал. Порошок ожог глаза и горло. Казалось, кожа горит, словно ошпаренная кипящей водой. Гаред отцепился от Марика и стал кататься по земле, задыхаясь и растирая ногтями лицо до крови.
Лиша понимала, что употребила слишком большую дозу порошка. Щепотка останавливает на месте здоровенных мужиков, а полная горсть может убить кого угодно. Люди просто захлебываются собственной мокротой.
Она нахмурилась, прошла мимо зевак и взяла ведро с водой, в котором Стефни мыла картошку. Опрокинула воду на Гареда, и тот перестал дергаться. Пусть он еще несколько часов не сможет ничего видеть, только бы остался жив. Не хочется брать грех на душу.
— Наша клятва нарушена, — обратилась она к нему, — отныне и навсегда. Я никогда не стану твоей женой, пусть даже умру одинокой старухой! Скорее уж выйду замуж за корелинга!
Гаред застонал, не показывая виду, что слышал ее слова.
Девушка подошла к Марику, опустилась на колени и помогла ему сесть. Взяла чистую тряпочку и вытерла кровь на его лице, на котором уже появились синяки.
— Думаю, мы здорово задали ему? — спросил Вестник, морщась от боли.
Лиша сбрызнула тряпку крепким алкогольным напитком, который варил Смит в своем подвале.
— А-а-а-а! — вскричал Марик, как только она прикоснулась к нему.
— Поделом тебе, — вычитывала ему Лиша. — Ты мог бы избежать драки и не пытаться победить. Я не нуждаюсь в твоей защите и не собираюсь отдавать свое предпочтение человеку, который думает завоевать мое расположение тем, что дерется с деревенским забиякой.
— Он первый начал! — протестовал Марик.
— Я разочаровалась в тебе, господин Марик, — стояла на своем Лиша. — Я считала Вестников гораздо умнее.
Марик опустил взгляд.
— Отведите его в дом Смита, — обратилась она к стоящим поблизости мужчинам, которые тотчас повиновались. Теперь почти все обитатели Каттеровой Ложбины усердно исполняли любые ее приказания.
— Если встанешь с постели раньше завтрашнего утра, — наставляла Лиша Вестника, — я еще больше рассержусь на тебя.
Марик слабо улыбнулся и ушел, сопровождаемый поселянами.
— Удивительное происшествие! — воскликнула Майра, когда Лиша вернулась за своей корзиной с травами.
— Произошла глупость, которую необходимо было остановить, — отрезала Лиша.
— Глупость? — недоумевала Майра. — Два мужика дрались, как бешеные быки, а ты разняла их, бросив горсть травы!
— Легко нанести вред человеку травяной смесью, — отвечала Лиша, с удивлением понимая, что говорит словами Бруны, — труднее вылечить его целебными травами.
Солнце уже давно миновало зенит, когда Лиша закончила свой обход и вернулась к избушке Бруны.
— Как там мои детки? — спросила Бруна, когда Лиша опустила на пол корзину.
Девушка улыбнулась. Бруна считала всех обитателей Ложбины своими детьми.
— Вполне нормально, — ответила она, садясь на низкий табурет возле кресла Бруны, так, чтобы древняя Травница могла лучше видеть ее. — Суставы Йона Грея по-прежнему болят, однако в душе он молод, как всегда. Я дала ему свежую целебную мазь. Смит еще не встает, но уже меньше кашляет. Думаю, самое худшее позади. — И она продолжала описывать свой обход, а Карга молча кивала головой. Бруна теперь редко делала замечания своей ученице.
— Это все? — наконец спросила Бруна. — А что за происшествие случилось на базаре сегодня утром? Юный Кит что-то говорил мне об этом.
— Идиотизм, только и всего, — ответила Лиша.
Бруна отмахнулась от слов девушки.
— Мальчишки есть мальчишки, — заметила она. — Пусть даже они взрослые мужчины. Кажется, ты поступила правильно в данной ситуации.
— Бруна, они могли убить друг друга! — воскликнула Лиша.
— Чепуха! — протестовала Бруна. — Ты не первая красавица, из-за которой дерутся молодые люди. Можешь мне не верить, но в юности из-за меня парни ломали один другому кости.
— Ты никогда не была молодой, — дразнила ее Лиша. — Йон Грей говорит, что тебя называли Карга, когда он только учился ходить.
Бруна закудахтала.
— Верно, верно. Однако немногим ранее мои груди были такие же полные и упругие, как твои, и мужчины дрались, подобно корелингам, чтобы только прикоснуться к ним.
Лиша пристально посмотрела на Бруну, стараясь очистить ее от шелухи лет и увидеть в ней молодую женщину. Безнадежная задача. Без всяких преувеличений и пустой болтовни ей уже по крайней мере век от роду. Бруна сама уже толком не знает, сколько ей лет, и если кто-то настойчиво спрашивает ее об этом, говорит, что перестала считать после ста.
— В любом случае, — заключила Лиша, — у Марика слегка распухло лицо, однако у него нет оснований не отправляться в путь завтра.
— Хорошо, — сказала Бруна.
— Так, значит, у тебя есть лекарство для мальчика госпожи Жизели? — спросила Лиша.
— Как бы ты посоветовала ей лечить больного? — ответила Карга вопросом на вопрос.
— Я не знаю.
— Уверена? Ну, полно. Что бы ты сказала Жизели на моем месте? Не притворяйся, что не думала об этом.
Лиша глубоко вздохнула.