Заступник
Шрифт:
— Сейчас господин Марик может быть само обаяние, — говорила Бруна, — но как только вы окажетесь на дороге, он будет настаивать на своем, не обращая внимания на твои желания. А когда вы достигнете крепости в лесу, будь ты Травница или нет, люди скорее поверят Вестнику, чем молоденькой девушке.
Лиша покачала головой.
— Он получит лишь то, что я захочу ему дать. И не более того.
Бруна прищурилась и пробормотала что-то невразумительное. Тем не менее она знала, что Лиша не даст себя в обиду.
С
В свои сорок с небольшим Элона, возможно, оставалась бы самой красивой женщиной в деревне, если бы не ее дочь. Только будучи осенью при лете, она ничуть не смирилась. Скрипя зубами кланялась Эрни и вела себя как герцогиня в присутствии других мужчин.
— Тебе недостаточно того, что ты украла у меня дочку, теперь ты посылаешь ее в дальние края? — вопрошала она.
— Доброе утро, мама, — проговорила Лиша, закрывая дверь.
— А ты не вмешивайся, — отрезала Элона. — Ведьма сбила тебя с толку!
Бруна кудахтала, склонившись над тарелкой. Лиша стала между двумя женщинами в тот момент, когда Бруна отодвинула в сторону недоеденную кашу и вытерла рот рукавом.
— Закончи завтрак, — велела ей Лиша, вновь ставя тарелку перед старухой и поворачиваясь спиной к Элоне. — Я еду, потому что сама хочу этого, мама. А когда вернусь, привезу такие лекарства, о которых в Каттеровой Ложбине никто никогда не слышал со времен молодости Бруны.
— И как долго тебя не будет на сей раз? — спросила Элона. — Ты уже потратила в пустую лучшие годы своей молодости, уткнувшись носом в старые пыльные книги.
— Мои лучшие!.. Мама, мне двадцать лет!
— Совершенно точно! — кричала Элона. — Тебе уже давно пора иметь троих детей, как у твоей подруги. У этого пугала. А ты только и знаешь, что принимаешь младенцев у всех женщин в деревне, начисто забыв о своей утробе.
— Она по крайней мере не столь глупа, чтобы иссушать свою утробу яблоневым чаем, — пробормотала Бруна.
Лиша набросилась на нее.
— Я же велела тебе есть кашу! — крикнула она.
Бруна сделала большие глаза и хотела что-то ответить, но только крякнула и вновь сосредоточила свое внимание на тарелке.
— Я не племенная кобылица, мама, — сказала Лиша. — У меня есть другие интересы в жизни.
— Какие еще интересы? — настаивала Элона. — Что может быть важнее замужества?
— Не знаю, — честно призналась Лиша. — Вскоре мне что-то откроется.
— А тем временем ты оставляешь Каттерову Ложбину на попечение девушки, которую совсем не знаешь, и неумехи Дарси, которая чуть не убила Анда и многих других.
— Я уезжаю всего на несколько лет, — протестовала Лиша. — Всю жизнь ты называла меня бесполезной, и вот теперь я должна поверить в то, что Ложбина не сможет жить без меня?
— А что, если с тобой что-то случится? — не унималась Элона. — Что, если тебя в пути схватят демоны? Что мне тогда делать?
— Что тебе делать? — удивилась Лиша. — В течение семи лет ты почти не разговаривала со мной и лишь настаивала на том, чтобы я простила Гареда. Ты ничего обо мне не знаешь, мама. Да и не хочешь знать. Так что не притворяйся, будто моя смерть станет для тебя большой утратой. Если хочешь ребенка от Гареда, можешь сама родить его.
Элона широко открыла глаза и выпалила, словно перед ней находился непослушный ребенок:
— Я запрещаю тебе!
И ударила дочь по щеке.
Вот только Лиша уже не ребенок. Она быстрее и сильнее матери. Девушка схватила Элону за руку и крепко сжала ее.
— Прошли те времена, когда твои слова что-то значили для меня, мама, — проговорила она.
Элона пыталась вырваться, но Лиша не сразу отпустила ее. Потом Элона потирала руку и презрительно смотрела на дочь.
— Когда-нибудь ты вернешься, Лиша, — отчитывала она ее. — Попомни мои слова! И тогда хлебнешь горя!
— Думаю, тебе пора уходить, мама, — обратилась к ней Лиша, открывая дверь как раз в тот момент, когда Марик поднял кулак, чтобы постучать в нее. Элона сердито пробурчала что-то, проскользнула мимо него и устремилась вдаль по дорожке.
— Простите за вторжение, — извинился Марик. — Я прибыл за ответом Бруны. По полудню отправляюсь в Анджир.
Лиша взглянула на Марика. Челюсть слегка распухла, однако загар скрывает синяк, а мазь, которую она наложила на разбитую губу и глаз, свела опухоль на нет.
— Ты, похоже, совсем выздоровел, — обратилась она к нему.
— Мне везет с хорошими лекарями, — ответил Вестник.
— Ну, тогда возьми свою лошадь и возвращайся через час. Я лично доставлю ответ Бруны в Анджир.
Марик улыбнулся во весь рот.
— Хорошо, что уезжаешь, — заметила Бруна, когда они наконец остались наедине. — Каттеровой Ложбине тебе больше нечего предложить, а ты еще слишком молода, чтобы загнивать тут.
— Разве ты не видела, с какой задачей мне пришлось справиться сегодня?
— Может быть. Однако я не сомневалась в результате. Ты стала слишком сильной для таких людей, как Элона.
«Неужели я стала сильной?» — размышляла Лиша. Большую часть времени она себя таковой не ощущала, только действительно никто из обитателей Каттеровой Ложбины ее больше не пугал.
Лиша собрала свои сумки, маленькие и по виду не подходящие для такого серьезного путешествия; взяла с собой несколько платьев и книг, деньги, мешочек с целебными травами, постельные принадлежности и еду. Оставила дома безделушки, подаренные отцом, и другие дорогие ее сердцу вещички. Вестники путешествуют налегке, и Марик не станет перегружать свою лошадь. Бруна говорит, что Жизель будет обеспечивать ее всем необходимым во время обучения, и все же ей придется начать новую жизнь практически с нуля.