Застывший огонь
Шрифт:
— Как тебе Чипиера? — спросил он.
— Дерьмо везде пахнет одинаково, — ответил Фрэнк.
— Тут ты прав, — согласился Янг. Он немного помолчал, а потом продолжил:
— Честно говоря, я был уверен, что ты смоешься к полицейским.
— Это было невозможно… — покачал головой Фрэнк.
В этот момент бочка запрыгала по ухабам, и он был вынужден замолчать и вцепиться в край скамьи. От сильной тряски лампочки замигали и почти погасли, но, когда дорога выровнялась, они снова стали давать слабый молочный свет.
— Бежать к полицейским было нельзя, потому что
— Скажи мне спасибо…
— Спасибо…
— Но все же ты не исключал возможности смыться? — уточнил Янг.
— Конечно, не исключал. В такие минуты взвешиваешь все варианты…
Бочка сделала очередной поворот, и Янг едва не придавил Фрэнка.
— Извини, приятель, ремней безопасности здесь не предусмотрено, — засмеялся он. Теперь, когда опасность миновала, Янг чувствовал себя значительно лучше.
— Когда я сказал тебе о бомбе там, в туннеле, ты решил, что я псих?
— Честно говоря, я не поверил.
— А зря. Подкоп существует на самом деле, и бомбу можно взорвать в любой момент. Я был уверен, что сделаю это, но, когда получил возможность дотронуться до этой смертельной машины, понял, что уже не хочу этого. Одно дело — подорвать трехпалубный пассажирский лайнер… Взрыв — и во все стороны летят обломки, человеческие тела, утварь, деньги, коробочки с украшениями… А через несколько минут там уже снова тихий и мирный космос.
— И часто ты взрывал пассажирские суда? — рискнул задать вопрос Фрэнк.
— Нечасто, — загадочно улыбнулся Янг. — Только когда хорошо платили.
— Кто же за это мог платить?
— Разные непримиримые, вроде организации «Последний передел» или «Революционный порядок».
— Ну а почему же ты не взорвал ядерный заряд?
— Я же тебе говорил — после теракта в космосе снова становится чисто, а на месте Чипиеры навсегда осталась бы гигантская язва. Некрасиво это. Массовое убийство должно быть положено на каноны настоящего искусства. Картина апокалипсиса просто обязана выглядеть эстетично.
Не скрывая своего удивления, Фрэнк посмотрел на Янга и сказал:
— Такого я действительно никогда не слышал.
72
Сам не зная почему, лейтенант Хаммер обратил внимание на одиноко плывущий предмет. Это была далекая черная точка, которую даже мощный бинокль не мог сделать более понятной.
«Поднесет течением ближе, и тогда разгляжу…» — решил Хаммер и вернулся к своим наблюдениям.
Снова группа разновозрастных дикарок спустилась в реку, но теперь Хаммер не боялся разглядывать обнаженных женщин более подробно. Возможно, на него повлияла встреча с Ирэн, а может, его любовь к Элеоноре перешла на какой-то новый этап. Хаммер этого не знал, но он настолько увлекся наблюдением за купальщицами, что едва не позабыл о главной цели визита — зрительно-оптическом свидании с Элеонорой
«Как же я мог?» — отругал себя лейтенант и перевел бинокль на кустарник, из которого
И она снова появилась. Во всем своем королевском великолепии и вполне осязаемой власти.
«Она властна над многими, и в первую очередь надо мной…» — подумал Хаммер, и от ощущения рабской преданности ему стало хорошо. Хорошо до слез, до давящего комка в горле. Он был готов броситься в воду по первому знаку Элеоноры. И пускай его разорвут страшные лиматокусы — желание повиноваться Элеоноре было сильнее страха
Тем временем девушка продолжала плескаться в реке, и, как казалось Хаммеру, время от времени бросала взгляды в его сторону.
«Неужели она знает обо мне? Или, может быть, видит?..»
Хаммер опустил бинокль и оглядел свое убежище. Кроме небольшого окошка в листве, которую лейтенант сам регулярно обрывал, никаких брешей в его позиции не было.
«Это невозможно — она не могла меня видеть… — вздохнул лейтенант и попытался определить свои ощущения — радует его это или нет. — Может быть, стоит наконец выйти, взмахнуть рукой и крикнуть: „Элеонора!..“»
Девушка повернулась к лейтенанту спиной и медленно пошла к берегу. Сам не зная почему, он вспомнил об одиноко плывущем предмете и перевел бинокль вверх по реке.
Это было что-то похожее на бревно, но до него было все еще слишком далеко.
Хаммер вновь посмотрел на Элеонору. Она продолжала идти по пояс в воде, и лейтенант видел, как струи воды скользят и кружатся водоворотами возле красиво очерченных ягодиц.
«Значит, и здесь Тоже. — подумалось Хаммеру — И по отношению к ней я тоже изменил свое восприятие. Элеонора стала для меня самкой… Но нет, так нельзя. Самка — это Ирэн и тысячи ей подобных. Это они шлюхи, самки, продажные девки, а Элеонора…»
Увлеченный составлением личных мыслеформ, Хаммер не сразу заметил, что Элеонора вопреки сложившемуся обычаю не поднялась на берег, а села на песок и совершенно определенно обратила свой взор в сторону лейтенанта.
«О!.. — Мозг Хаммера попытался родить подходящую драматическую фразу, но только повторил еще раз. — О!..»
Девушка улыбнулась. Да, совершенно точно — она улыбнулась и сделала знак рукой. Это было приглашение.
«Но почему вдруг? Почему?.. — попыталась пробиться трезвая мысль, но она была тут же сметена потоком дымящегося бреда. — Потому, что она услышала и почувствовала мою великую любовь…»
Руки Хаммера разжались, и драгоценный оптический прибор выпал на песок, но лейтенант не обратил на это внимания. Он смело вышел из своего тайного убежища и начал спускаться к воде, полный решимости броситься в реку. Предчувствуя поживу, совсем рядом всплыл лиматокус. Чуть в стороне плеснулся речной тигр, но это не пугало Хаммера. Он остановился у водной кромки и посмотрел на реку.
И тут вдруг выяснилось, что плывший издалека предмет оказался лодкой. Течение несло самую настоящую лодку — довольно большую, скорее всего годную для путешествий двух или даже трех человек. Должно быть, ее случайно упустили рыбаки-аборигены, и теперь, послушная повороту реки, она стремилась прибиться к берегу.