Застывший огонь
Шрифт:
«Как все кстати в этот счастливый для меня день…» — улыбнулся Хаммер и посмотрел в сторону острова, где на берегу ждала Элеонора — долгая и мучительная любовь, принявшая наконец телесную оболочку.
Лодка была уже в нескольких метрах. Она устойчиво етояла на воде, и в ней лежало забытое весло.
Днище зашуршало по песку, и лодка остановилась почти у самых ног лейтенанта. Не сомневаясь ни секунды, он шагнул через борт и удобно разместился на широкой скамье. Руки привычно взялись за весло, будто хорошо знали эту работу, и, оттолкнувшись от берега, лейтенант сильными взмахами погнал свое судно навстречу полному счастью.
Лодка все дальше удалялась от берега, а за ней следили еще две пары глаз. Это были Патрик Пшепански и капрал Хельмут Зингер.
— Ну вот, Хельмут, наш лейтенант наконец крезанулся. Полностью крезанулся.
— Я думал, это произойдет раньше, — задумчиво произнес Зингер.
— Раньше или позже, но лейтенант был обречен, — тоном знающего человека заключил Пшепански. — Ну ладно, пошли делить его вещички.
— Да ты что? — испугался капрал. — А вдруг он вернется?
— Какое там вернется! — усмехнулся Пшепански и, поднявшись с песка, начал отряхивать колени. — Ты думаешь, лиматокусы сделают для него исключение?
Капрал Зингер замялся. Делить имущество живого было как-то не очень, но, с другой стороны, на реке в утлой лодочке лейтенант был практически трупом.
— А ведь тебе давно нравился его золотой портсигар с голой бабой… — напомнил Пшепански.
— Это не «голая баба», а купающаяся Аладея. Настоящая эмаль — чистое искусство.
— Ну а я чего говорю? Чистое искусство, а может достаться какому-нибудь рыжему Томми Локкарду. И он твое искусство будет называть «голой бабой».
— Но учти, Патрик, — будто бы нехотя поднялся на ноги Зингер, — я иду на это только для спасения этой эмали. Только ради искусства.
— Да ясен хрен — ради искусства, — развел руками Патрик.
73
Едва Мэнсон подошел к костру, как сразу увидел незнакомого человека.
Человек сидел на песке рядом с Лалой и не сводил с нее глаз. Его губы были растянуты в полуулыбке, а во взгляде светился бесконечный восторг.
Увидев подошедшего Мэнсона, Акта поднялся со своего места и, подойдя к Джефу, дотронулся до его плеча рукой.
— Жефа, мы нашли «злого человека», который поможет тебе…
— Он с военной базы? — спросил Джеф.
— Какая разница, откуда он? Для нас он просто еще один «злой человек», который нам поможет. Нам и тебе… — Аюпа повернулся к костру и с минуту наблюдал за пленником.
— Он как будто неживой… — сказал Мэнсон.
— Да, это так, — кивнул Аюпа. — Лада уже давно плела свою паутину, и теперь этот мужчина в ее власти.
— Для чего он вам?
— Я же сказал, — удивился Аюпа непонятливости Мэнсона, — он поможет нам и тебе. Прежде у нас были на него другие планы, но потом сам Котти направил к нам тебя, Жефа.
Оставив Мэнсона, старик отошел к костру и пошептался со своими ближайшими помощниками, среди которых были Тамил и Сирил. Тем временем к ним присоединились еще два молодых человека. Они принесли несколько мотков суровой веревки, скрученной из лесных лиан.
Сидевшие вокруг костра мужчины поднялись, и вместе с ними поднялась Лала. Словно приклеенный, ее примеру последовал пленник. Он по-прежнему не смотрел по сторонам, сосредоточив все свое внимание только на лице девушки.
К Джефу снова подошел Аюпа. Он еще раз дотронулся до плеча Мэнсона и сказал:
— Раздевайся, Жефа. Не бойся, тебе никто не причинит вреда, потому что ты для нашего народа как отец…
Видя недоумение Мэнсона, Аюпа таинственно улыбнулся и вернулся к костру.
Делать было нечего, и Джеф начал раздеваться. Он аккуратно сложил одежду на охапку пальмовых листьев и остался совершенно нагим. В костер подбросили сухой травы, и жаркое пламя начало припекать Мэнсона. Он невольно попятился.
— Не уходи, Жефа, — попросил Сирил. Он взял Мэнсона за руку и повел вокруг костра.
Аюпа и все остальные расступились, молча наблюдая за тем, как круг за кругом Мэнсон обходил все ярче разгоравшийся костер. В какой-то момент Джеф перестал ощущать жар пламени, поскольку, как ему показалось, пламя стало холодным. Теперь костер полыхал желтым пламенем, которое будто пронизывало все существо Мэнсона, делая его посторонним наблюдателем.
Вот его поставили рядом с Лалой и неизвестным пленником, который тоже, как и Мэнсон, был абсолютно голым
Справа от Джефа появился Акта и задал незнакомцу вопрос:
— Как тебя зовут, «злой человек»?
— Лейтенант Хаммер… — проговорил тот голосом синтетической куклы.
— Как твое полное имя? — настаивал Аюпа.
— Лейтенант Хаммер, 128-й пехотный полк, база Танжер…
— Имя, солдат, как твое имя? — давил на Хаммера старик. — Твое имя…
— Я помню свое личное дело… — бесцветно проговорил лейтенант. — Там было написано: «Георг Лихаммер».
Аюпа удовлетворенно кивнул. Он зашел Георгу за спину и острой палочкой прочертил длинную царапину вдоль всего позвоночника. Затем зашел за спину Джефу и тоже расцарапал ему кожу.
«Что он делает?..» — пытался понять Джеф. Он чувствовал, как капли крови катились по его спине.
«Надеюсь, эти палочки стерильные». — пришла не совсем уместная мысль.
Джефа снова взяли за руки и повели к Георгу Ли Хаммеру. Затем их соединили — спина к спине и начали связывать вместе.
Рука к руке, нога к ноге… Хаммер был ниже ростом на целую голову, и Джеф чувствовал его затылок у себя между лопаток. Веревки стягивались все туже, и в какой-то момент Мэнсон решил, что слышит пульс Хаммера. Сначала Джеф подумал, что это его собственный, однако скоро понял, что это не так. Слышимый им пульс был взволнованным, неустойчивым и частым, в то время как сам Мэнсон был спокоен.