Затаившийся Оракул
Шрифт:
что они не правы, заставила меня почувствовать себя незначительным.
Меня укрыли одеялом.
Уилл сказал:
— Спокойной ночи, Аполлон.
То ли его тон был настолько убедительным, то ли я был настолько истощен, как не был веками,
но я тут же погрузился в сон.
Спасибо остальным одиннадцати Олимпийцам, у меня не было снов.
Утром я проснулся совершенно обновлённым. Моя грудь больше не болела. Мой нос больше не
казался воздушным шариком с
потомства (товарищи по домику – буду называть их товарищами по домику), мне удалось
овладеть тайнами душа, туалета и раковины.
Зубная щётка повергла меня в шок. В последний раз, когда я был смертным, такого понятия не
было и в помине. И дезодорант – какая жуткая идея, что я нуждаюсь в какой-то волшебной мази,
чтобы мои подмышки не воняли!
Когда я закончил с утренними процедурами и оделся в чистую одежду из магазина лагеря:
кроссовки, джинсы, оранжевая футболка Лагеря Полукровок, а также в удобное зимнее пальто из
фланелевой шерсти – я почувствовал себя оптимистично настроенным. Почти. Возможно, я
смогу пережить время, проведенное в человеческом облике.
Я оживился ещё больше, когда обнаружил бекон.
Ох, боги – бекон! Я пообещал себе, что когда верну своё бессмертие назад, то соберу девять муз.
Вместе мы создадим оду, хвалебную песнь о силе бекона, которая доведет небеса до слез и
вызовет восторг по всей вселенной.
Бекон хорош.
Да, это может быть названием песни: "Bacon Is Good".
Завтрак был менее формальным, чем ужин. Мы наполняли наши подносы в буфете и могли сесть
где угодно. Восхитительно. (Эх, как же грустно осознавать, что тот, кто когда-то диктовал ход
событий народу, теперь радуется свободной посадке). Я взял свой поднос и нашёл Мэг, которая
одна сидела у подпорной стены павильона, закинув на нее ноги, и наблюдала за волнами на
пляже.
— Как ты? – спросил я.
Мэг грызла вафлю.
— А, замечательно.
— Ты могущественный полубог, дочь Деметры.
— Мм-хм.
Если бы я мог доверять моему пониманию человеческих чувств, я бы сказал, что Мэг была не в
восторге.
— Твой товарищ по домику, Билли... Она хорошая?
— Конечно. Всё прекрасно.
— А Персик?
Она покосилась на меня.
— Исчез прошлой ночью. Думаю, он показывается только тогда, когда я в опасности.
— Ну, это подходящее время для него, чтобы показаться.
— Под-хо-дя-ще-е, – Мэг касалась языком вафли после каждого слога. – Шерману Янгу
наложили семь швов.
Я взглянул на Шермана, который сидел на безопасной дистанции по ту сторону павильона
смотрел на Мэг волком. На его лице был неприятный красный зигзаг.
— Я бы не стал беспокоиться, – сказал я ей. – Дети Ареса любят шрамы. К тому же, Шерману
идёт образ Франкенштейна.
Уголки её рта дёрнулись, но взгляд был направлен куда-то далеко.
— В нашем домике травянистый пол – в смысле, там зелёная трава. А еще огромный дуб в
середине, поднимающийся до потолка.
— Это плохо?
— У меня аллергия.
— Ох... – я попытался представить дерево в ее домике. Однажды у Деметры была священная
роща дубов. Я вспомнил, как она была рассержена, когда смертный принц пытался срубить её.
Священная роща...
Внезапно, бекон распространился по моему животу, обтекая мои органы.
Мэг схватила меня за руку. Её голос был далёким и непонятным. Я услышал только последнее,
самое важное слово: "Аполлон?"
Я пошевелился.
— Что?
— Ты отключился, – она нахмурилась. – Я произнесла твоё имя шесть раз.
— Правда?
— Да. Что такое?
Я не мог объяснить. Я чувствовал себя так, будто бы стоял на палубе корабля, когда огромная,
темная и опасная фигура прошла под корпусом – фигура почти различимая, а потом просто
исчезнувшая.
— Я-я не знаю. Что-то о деревьях.
— Деревья, – сказала Мэг.
— Наверное, ничего особенного.
На самом деле все было совсем не так. Я не мог выбросить из головы образ из моих снов:
коронованная женщина побуждает меня найти врата. Эта женщина – не Деметра. По крайней
мере, я так думаю. Но идея о священных деревьях заставила меня вспомнить... кое-что очень
старое, даже по моим стандартам.
Я не хотел говорить об этом Мэг, пока еще все не обдумал. У неё было достаточно проблем для
беспокойства. К тому же, после того, что произошло ночью из-за моей новой юной хозяйки, я
наполнился тревогой. Я взглянул на кольца на её пальцах.
— Так значит, вчера... эти мечи. Эй, не делай так.
Брови Мэг нахмурились.
— Как?
— Ну, замыкаться в себе и отказываться говорить. У тебя лицо каменным становится.
Она яростно надулась.
— Это не так. У меня есть мечи. Я ими сражаюсь. И что?
— Ну, возможно, было бы славно узнать об этом ранее, когда мы боролись с духами Чумы.
— Ты сам сказал: "Этих духов нельзя убить".
— Ты уклоняешься от ответа, – я легко мог это понять, потому что освоил такую тактику много
веков назад. – Стиль, которым ты дерёшься, используя два изогнутых клинка, – это стиль