Затащи меня в Эдем
Шрифт:
– Кто же тут живет? – продолжала восхищаться Таня.
Инга пожала плечами. Времена романской архитектуры давно канули в прошлое. В прежние времена замок был своего рода островком безопасности для всей округи. В случае подхода врага все окрестные деревни снимались со своих мест и вместе с чадами, домочадцами, живностью и скотом забивались в замок, где и пережидали осаду. В замке помимо хозяев, челяди и рыцарей, призванных его охранять, могли разместиться до нескольких сотен крестьян, пришлых ремесленников и таких же бродячих
Но кто обитает в огромных покоях ныне?
Оказалось, что и теперь тут хватает челяди и охраны. Первой было в избытке, а от представителей второй части и вовсе мелькало в глазах. Увидев такое изобилие прислуги, пленницы немного приободрились. В конце концов, не будут же их убивать прямо на глазах у всех этих людей.
– Сколько тут народу!
На каждом повороте, у каждой двери и даже у каждого окна имелось по здоровенному плечистому молодцу. Все они казались точными копиями Вована и Коляна. Все они были светловолосыми и светлоглазыми, так что было даже отрадно наблюдать такое количество молодых и полных жизненных сил мужчин, собранных в одном месте.
– А вот самого хозяина что-то не видать.
– Почему он не вышел нас встретить?
И когда Таня с Ингой прошли по длинной веренице комнат, залов и других помещений, они получили ответ, почему так получается. Их обеих привели в сравнительно небольшое помещение, так густо заставленное полками с книгами, что создавалось ощущение тесноты. Все книги, как заметила Инга, были совершенно новыми. Ни одну из них не брали в руки, не читали, даже не открывали до сих пор.
В центре комнаты стоял красивый резной письменный стол, а за ним сидел совсем маленький и какой-то усохший человечек. Из-за огромного стола выглядывала его голова с двумя выпуклыми умными глазами.
– Доброго вам здоровья, – быстро произнесла Инга, поняв, что вести себя с этим человеком надо крайне осторожно. – Простите, что не обращаюсь к вам по имени и отчеству.
– Борис Степанович, – представился он гостям и тут же нахмурился: – Остолопы, почему тут две женщины? Я велел одну привезти.
Вован и Колян, замершие у порога, начали смущенно переминаться на месте и переглядываться друг с другом.
– Так это… вместе они, – ответил наконец Колян.
– Меня только молодая интересует.
– Вторая тетка шуметь начала.
– В полицию заявить хотела.
– Вот мы ее и прихватили, пусть видит, что проблемы никакой нет.
Борис Степанович еще больше нахмурился. Его узкий маленький лобик весь покрылся складочками. Просто удивительно, откуда на таком маленьком и гладком черепе появилось столько лишней кожи!
– Шум – это нехорошо, – заявил он. – Шум – этого я не люблю. Потому и в лесу поселился, потому и баб в своем замке больше не держу. Бабы – это завсегда проблемы, а проблемы – это завсегда шум.
И высказавшись таким образом, он откинулся на высоченную резную
– Полагаю, вы уже знаете, почему вас сюда привезли.
– Не знаем, но догадываемся. Вас интересует Игорь, так?
– Так. А вы… вы ему кто?
– Я его крестная матушка. Перед Богом и людьми вторая родительница.
Это было не совсем так, но Инга интуитивно почувствовала, что перед этим любителем седой старины лучше выступить в роли крестной матушки. Этак для этого гномика будет доходчивее. Крестная мать – это в правилах той игры, в которую он играет сам и заставляет играть всех окружающих.
И она угадала. Борис Степанович кивнул и сказал:
– Значит, я вижу перед собой мать и невесту Игорька. А где же он сам?
– Полагаю, об этом надо спросить ваших людей.
– Почему их?
Танюша возмущенно фыркнула и воскликнула:
– Это они так напугали Игоря, что он подался в бега.
– Нет, вы неправильно расставляете акценты, барышня, – возразил ей Борис Степанович. – Мои люди искали Игоря, чтобы задать ему несколько вопросов относительно… м-м-м… относительно последних минут жизни одной особы, мне весьма близкой.
– Можете со мной не стесняться. Прекрасно знаю, вы говорите о Миле! Игорь жил с ней после того, как поссорился с матерью и ушел из дома.
– Ну, раз секрет раскрылся, хочу спросить, как получилось, что Мила, с которой жил ваш Игорь, оказалась мертва?
– Кто? Кто мертва?
– Мила мертва. И по всей видимости, Игорь присутствовал при ее кончине.
Танюша, от которой эту информацию тщательно скрывали, чтобы не пугать девушку еще больше, открывала и закрывала рот, пытаясь схватить побольше воздуха.
– Ах, вы об этом ничего не знали, прелестная барышня? – проницательно догадался Борис Степанович. – Игорь вам не сказал? Ну, так слушайте правду от меня. Мила скончалась сегодня около трех-пяти часов утра. А Игорь, по свидетельству соседей, ушел из дома около шести.
– И он не вызвал врачей? Не поднял тревогу? Не пытался вернуть Милу к жизни?
– В том-то и дело, – кивнул Борис Степанович. – И я хочу спросить его, почему он так поступил с моей…
Тут он осекся, словно опасаясь сказать лишнее. Но Инга уже насторожилась:
– Вашей кем? Кем вам приходилась Мила?
Борис Степанович помолчал, он явно подбирал подходящие к случаю слова.
– Я уже немолод, – произнес он затем. – В свете событий, о которых мне сейчас не хочется говорить, я не могу вести обычный для других людей образ жизни. Но Мила была усладой моей старости. Не скрою, я сильно привязался к девчонке, хотя она совсем и не стоила моих чувств. Но видите ли, сердце к старости у некоторых людей становится словно гранит, а у других, наоборот, размягчается. То, что я не ценил в более молодые годы, я научился ценить с возрастом.